*

Работал начальником пожарного караула на гидролизном заводе Александр Николаевич Ефремов. Работал – позавидуешь! Караул, которым он командовал, к сентябрю 1970 г. четыре раза подряд завоёвывал переходящий вымпел в социалистическом соревновании, заслужил звание «Отличный караул». Александр Николаевич и все его подопечные - отличники боевой и политической подготовки, в ленинской комнате висел их групповой портрет.

Это заслуги гражданские, которые потребовали тоже немало усилий, выдержки, сноровки. Но были у Александра Николаевича и другие заслуги – военные. Пять лет не расставался он со своим Т-34. Сначала был стрелком-радистом, потом командиром танка, а позднее стал и командиром танкового взвода. Награждён орденом «Красной Звезды» и пятью медалями.

Корреспондент газеты «Советская Онега» Яков Пеннер, тогда в сентябре 1970 г., встретился с А.Н. Ефремовым, и записал эту короткую, но волнующую быль.

(на фото слева А.Н. Ефремов)

Для меня война началась в грозном 1942 году на станции Бакарица, где впервые надел солдатскую шинель, получил первый солдатский паёк. Поезд шёл почти без остановок, и вот я на Первом Украинском фронте. Несколько дней учёбы – и назначают в экипаж среднего танка Т-34 радистом-пулемётчиком. Это и определило всю мою дальнейшую службу. С танком уже не расставался вплоть до 1947 года.

После того, как миновали первые горькие месяцы войны, фашисты, увидев наши «тридцатьчетверки», драпали – дай бог ноги. И было чего бояться, восьмидесятимиллиметровые пушки били сильно и метко. Плюс к тому маневренность машины, очень большая по тому времени скорость – до 60 километров в час.

Серьёзное сопротивление враг сумел оказать только на так называемой Орловско-Курской дуге.

…Это был не обычный бой. Это был поединок двух огромных стальных лавин. Сойдясь вплотную, танки расстреливали друг друга буквально с десятиметровой дистанции, а когда кончались боеприпасы, шли на таран. Это был первый, по-настоящему боевой экзамен нашим танковым войскам, из которого они вышли победителями.

После боя на поле дымили не десятки, а сотни машин. Даже на следующий день небо было густо заволочено дымом, сквозь который не пробивались даже солнечные лучи.

Это был хороший урок фашистской Германии. После него не помню случая, чтобы нам оказали серьёзное сопротивление. Были, разумеется, бои, теряли друзей, технику. Но это была уже не Курская дуга.

Отчетливо, как будто это было сегодня, помню бои за Днепр под Белой Церковью. Наш гвардейский танковый полк, с ходу преодолев реку, занял на противоположном берегу полутора километровый плацдарм, отодвинув фашистов от берега на семьсот метров. Это произошло до того стремительно, что немцы сначала ошалели и дали дёру. А опомнившись, начали нас атаковать.

Одиннадцать дней наш полк удерживал этот небольшой пятачок. От танкового десанта, который был нам придан, остались единицы. Здесь и сложил голову мой друг, лихой архангельский парнишка с улицы Павлина Виноградова Сашка Селезнёв… В последний, одиннадцатый день наш левый фланг обороны уже «купался» в водах Днепра. Казалось, что нет уж сил, нечем будет отбить очередную бешеную атаку. Но тут с правой стороны забили наши «Катюши», а затем, пошла утюжить вражьи окопы авиация. Бой был выигран. Бросая технику, враг панически отступал.

Дальше мне не суждено было воевать в этом полку. Как отличившихся в боях, нас одиннадцать человек отправили в Сызранское танковое, училище, где я проучился больше года. В декабре 1944 года нам торжественно вручили офицерские погоны, затем в городе Горьком вручили новые, только что с конвейера, танки, и прямым ходом мы на Второй Белорусский фронт в танковый полк прорыва, который уже готовился к форсированию Одера.

На реке ещё шуга плавала, а мы уже были отчего-то, помню, в валенках, полушубках. Смеялись ребята: «Смотри, даже время обогнали». Действительно, на душе было уже веселее, ибо знали, не сегодня-завтра будет победа.

Однако радоваться было ещё рано. Немецкий «Тигр» и самоходно-артиллерийская установка «Пантера», сделанные по последнему слову техники, были достойными противника.

В боях за Одер, например, от нашего полка осталось три машины. Это взвод, которых в полку тридцать три. Не повезло и нашему экипажу. Прямым попаданием «Тигр» насквозь прошил снарядом нашу машину. Погиб наводчик, механик-водитель. Лишь мне заряжающему удалось выпрыгнуть и отползти от пылающего танка. Я отделался «пустяком» - ожогами второй-первой степени. Теперь мне бы хватило лечиться год, а тогда пролежал в полевом госпитале несколько недель, и обратно в свою часть. В двадцать лет всё заживает быстро. Да и было ли время разлеживаться на больничной койке.

А бои шли уже на окраинах Берлина. На улицах города были вкопаны до самой башни танки, уничтожить которые можно было только с воздуха. С этим отлично справилась наша авиация, которая день и ночь «обрабатывала» позиции фашистов.

Большую помощь оказывали нашим солдатам в уличных боях и мы, вышибая из дотов фаустпатронников, разбивая укрепления огнём и бронёй. В город, наш полк, вступил где-то в последних числах апреля, а уже второго мая взвод, которым я командовал, наткнулся на английских «Валентин» с белой полосой на башнях. Здесь прозвучали последние залпы из пушек. Но уже не в цель, а как салют, как дань тем, кто не дошёл до Берлина, не дожил до этого счастливого дня…

Несколько лет назад я был на переподготовке. И получилось так, что собрали вместе нас, бывших фронтовых офицеров-танкистов. Было что вспомнить нам, глядевшим не раз смерти в глаза. Вспомнили и Георгия Константиновича Жукова, как он в своей неизменной серой солдатской шинели появлялся там, где было очень трудно. Строгий военачальник, он не считал за унижение попросту поговорить с рядовым солдатом, искурить крепкую самокрутку.

Побывав в одном из танковых полков, я ахнул: «Вот это машины!» И случись, что кто-нибудь снова посягнёт на нашу Родину, сегодняшние танковые войска смогут дать по зубам любому агрессору. Нет, не ушла в запас наша любимая песня, в которой есть такие слова: «Броня крепка, и танки наши быстры и наши люди мужества полны...».

Я. Пеннер

Советская Онега. 12.09.1970 (110).

Я. Пеннер