К Макарьинскому приходу было приписано 8 деревень — Чижиково, Усть-Кожа, Макарьино, Глотово, Кислуха, Остров, Сидоровская, Верхний Двор (Петровская). Центром прихода был Макарьинский погост (погост на р. Коже). Когда-то народ со всех окрестных деревень собирался в Макарьинских храмах. На молебен собирались сотни людей. Здесь общались и знакомились, узнавали деревенские новости, женихи высматривали невест, невесты — женихов. В эти церкви сотни лет с этих деревень крестьяне привозили крестить своих младенцев (тысячи детей получили здесь свои имена), здесь соединяли судьбу молодые люди, здесь отпевали и провожали в последний путь отошедших в мир иной.

Говорят около 300 лет простоял этот красивый ансамбль Макарьинских церквей В наше время вот уже много лет стояли они никому ненужные и сиротливо умирали. Свободный доступ сыграл свою роль — спален этот красивый ансамбль до основания. Настолько мы отвыкли от дедовых традиций и очерствели наши души, словно сгорели не церкви, а куча ненужного мусора.

В детстве мне много приходилось о Макарьинской церкви слышать рассказов и хотелось посмотреть, что там происходит. Одна богомольная старушка уговорила мать отпустить меня с ней перед Пасхой к заутрени. Мать долго колебалась, боясь строгого наказания местных властей — за этим строго следили.

Рано утром о начале службы возвестил большой церковный колокол Церковь была набита битком. Старушка купила мне тонкую свечку и шепнула: «Если от ладана закружится голова, выйди на чистый воздух» Я тихонько пролез о стену на самый перед, в левой руке держал шапку, в правой — горящую свечку. Впервые в жизни я видел такую массу людей с горящими свечами в руках. Крестясь, они отдавали низкие поклоны. От тусклого света свечей стены и потолки церкви блестели каким-то золотым отливом, все, что здесь происходило, было далеко непонятным для детского разума. Мне казалось, что я находился в каком-то другом мире. Пел церковный хор. Стройные мужские и женские голоса и среди них выделялся голос священника. Прижавшись к церковной стене, я смотрел на этих людей и думал: «Зачем и для чего они собрались сюда, кому они молча отдают низкие поклоны?» Стройное пение церковного хора вливалось в детскую душу.

Только спустя много лет, я понял: люди чувствовали, что это последняя служба, церковь будет закрыта, священник арестован. Права была старушка, больше я никогда не бывал в церкви.

Прошло лет 30, кончилась Отечественная война и случай свел меня быть около Макарьинских церквей. Я стал вспоминать годы далекого детства и посещение этой церкви. Особенно поражал своим величием Крестновоздвиженский храм. Я смотрел на макушку креста и вспоминал легенду о том, как зодчий устанавливал крест. Он встал на верхнюю перекладину, ни за что не держась, отдал поклоны всем четырем сторонам света. Я определил, что высота до макушки креста не менее 50 метров Люди смотрели на зодчего и удивлялись его смелости. Я смотрел на этот красивый ансамбль, а память восстанавливала то далекое апрельское утро, службу заутрени. После молебна все люди вышли на улицу. Было тепло. Большая масса людей шла с пением вокруг церквей, впереди несли хоругви. В эти минуты никто не обращал на меня внимания. Я тоже шел без головного убора, смотрел на людей, рассматривал панораму незнакомой местности и любовался красивыми церквями. И вот сейчас, через 30 лет, я смотрел на этот ансамбль. Он потерял за эти годы прежний вид, почернел и никому стал не нужен. Я думал, что, наверное, никого нет в живых из тех людей, которые так низко отдавали поклоны в последнюю службу в Макарьинской приходской церкви. На стене церкви прибит железный лист, но дожди и время сделали свое дело — надпись не прочитать. У меня появилось желание зайти в церковь. Заходя в тамбур, я снял шапку, отдал низкий поклон в дань памяти старины глубокой, а может и за то, что меня крестили в этой церкви и нарекли имя. Здесь венчали моих родителей. Был умеренный ветер, на ржавых навесах скрипела полуоткрытая дверь. Я шагнул через порог, зашел в церковь — дальше идти было некуда, по всему полу лежал слой догнивающей картошки. Потолки, стены были ободраны, в оконной раме побрякивал осколок стекла, слегка нарушая эту безмолвную тишину.

Мне стало жутко одному, в сознании появилась мысль, а вдруг произойдет чудо и появятся все эти люди со свечами в руках и будут отдавать низкие поклоны, запоет церковный хор, среди голосов будет выделяться голос священника. Мне стало не по себе и я быстро вышел за дверь.

По долгу работы я в каждое утро проходил мимо Макарьинского ансамбля. С Макаровских полей издалека, из-за крон деревьев словно парил над лесом красивый «кумпол» с высоким крестом. Выходя на чистую поляну, я подолгу любовался этим творением рук человеческих наших великих зодчих, которые всегда берегли и хранили русскую славу и христианскую вэру. От этих воспоминаний теплела душа, а рука тянулась снять с головы шапку и отдать низкий поклон великим творцам святого дела.

Привалихин А.Я.