Место на Онеге известное. Теперь это село, а в давние времена был город, так он и назван в описании Русской земли — “Книге Большому Чертежу (1627) — “город Турчесово, “город Турчасов". Это одно из древнейших поселений новгородцев на Севере, однако первое упоминание о нем относится лишь к 1536 году. В XVII веке г.Турчасов был административным центром Турчасовского стана, куда входили ближние деревни, а также Кожеозерская пустынь. И позже, когда Турчасово утратило свое административное значение, оно продолжало оставаться крупным торговым селом.

Река под Турчасово делает крутой изгиб. Село расположено на холмистой гряде, отделенной от реки луговым пространством. Противоположный правый берег — высокий, обрывистый — Острожная горка, голый холм, по вершине которого бродили некогда кони. Здесь, по народной памяти, стоял острог, крепость древних новгородцев. По предположению слово “Турчасово” происходит от слов “тур” — башня и “час” — дозор; дозорная башня.

На левом берегу — посадская сторона. В некоторых старых документах село называется Посадным. Три огромных величавых сооружения занимали до недавнего времени центральное место на посадском холме — две церкви высотой в двадцать две сажени (сажень — 2,13 м) и колокольня. Вековой опыт плотницкого искусства, накопленные поколениями навыки достойно воплотились в турчасовском ансамбле, завершающем XVIII век и, можно сказать, историю русского деревянного храмового зодчества.

Благовещенская церковь 1795 года была чрезвычайно интересным сооружением. В облике ее нашли применение все формы покрытия, выработанные деревянным зодчеством: шатер, куб, бочка. Зодчие сделали все возможное, чтобы достичь впечатления величавости, торжественности сооружения. Здание, крещатое в плане, было необычайно вытянуто в длину, распластано по боковым фасадам. С западной стороны далеко выступала обширная трапезная, внутри перекрытие потолка поддерживалось шестью могучими резными столбами (если вспомнить, что обычно в трапезных деревянных церквей стоят два столба, то легко представить размеры сооружения). Между трапезной и храмом по северному и южному фасадам выступали приделы — две башни четвериком, крытые кубом с одной главкой на высокой шейке. Сам четверик храма с восьмериком — массивный, грузный, был увенчан мощным шатром с соразмерно крупной, несколько удлиненной шейкой и главкой. И наконец, традиционная пятистенная апсида с бочкой и главкой. Это грандиозное сооружение не подавляло человека своими размерами, величина его ощущалась только на удалении. Вблизи же здание радовало своей нарядностью, сверканием чешуи лемеха шеек и главок, узорными поясками обломов, ритмом нависающих над повалами полиц затейливыми теремками по углам четверика. Вблизи объем здания сокращался, массивность форм исчезла, еще ярче выступали совершенство и чистота отделки декоративных элементов.

Благовещенская церковь была единственной из памятников деревянного зодчества, у которой сохранился чертеж, приложенный к указу о ее постройке. Внизу была подпись: “Рисовал города Онеги...” — дальше бумага оторвана и имя зодчего (или чертежника) осталось нам неизвестным.

Этого замечательного памятника теперь нет. Вроде бы все прежнее в Турчасове — и пейзаж окрестный и улицы сельские, а того нет, главного, что сразу приковывало взор и не давало оторваться. Осиротелой, потерявшей половину обаяния смотрится вторая турчасовская церковь, а ведь тоже памятник замечательный. А место, где стояла Благовещенская, ровное. Впрочем, не совсем: остался фундамент, сохраняющий очертания ее уникального плана, — гигантские гранитные валуны, иные треснувшие от жара губительного пламени...

В Турчасове во всей своей красе стоял классический онежский “тройник”, тройной ансамбль: церковь шатровая, церковь кубоватая и колокольня. В соответствии с этой традицией второй турчасовский храм — Преображенская церковь 1786 года — кубоватый. Если Благовещенская церковь была живописна в игре своих объемов, то Преображенская строгих, ясных очертаний.

Преображенская кубоватая церковь — одно из поздних сооружений этого типа, поэтому здесь подытожен ряд приемов, выработанных северным зодчеством, в частности онежским. Четверик, квадратный в плане, сильно вытянут в высоту, отчего кажется узким и стройным. По сторонам его четыре прируба (равнокрестие в плане). Прирубы покрыты бочками с главками. Бочки одинаковы по форме, исключение составляет огромная трехлопастная алтарная бочка, которая перекрывает трехчастную апсиду. Сложную и красивую форму мы наблюдаем у этих и у других церквей нижней Онеги. Третий памятник ансамбля — колокольня 1793 года. Пожалуй, она самая высокая и значительная по размерам из всех виденных нами. Новым для нас здесь является то, что основной сруб четверика с восьмериком поставлен на более широкий в плане четверик, всего в несколько венцов. На него опираются столбы внутренней конструкции колокольни. Не доходя до земли, они тем самым предохранялись от гниения. Покрытие обычное у колоколен поздней постройки, в виде купола с длинным шпилем. В облике колокольни есть внушительность, некая скрытая мощь, которую не умаляют декоративные кокошники над углами четверика. Окна, прорезанные в восьмерике, глядят сурово, как башенные бойницы, и сама колокольня, с которой открывается далекий вид на окрестности, кажется тем самым легендарным “турчасом”, дозорной башней, с которой высматривали неприятеля в годы лихолетья.

Центр посадского холма, где стоят церкви и находился старый погост, отделен от изб значительным пространством. Церкви обособлены, выделены в деревенском ансамбле, но не оторваны от него. Они — эстетический центр села, фокус всех лучей, они видны отовсюду, к ним выводит дорога.

Дорога проходит вблизи церковных папертей, и любой путник не мог не задержаться здесь и не засмотреться на эти прекрасные сооружения. Далее дорога идет под уклон. В северной части села уже обычный уличный порядок. Здесь исстари находились волостное правление и торговые лавки, здесь же жили наиболее зажиточные сельчане.

Наконец дорога сходит с песчаного холма вниз и по сырой луговине выводит нас к пристани. Как раз против этого места на другом берегу высится Острожная горка.

Повернем назад — и снова перед нами встанут притягивающие вертикали церквей. И мы снова убеждаемся, что без них пропадет, разрушится весь ансамбль старого села.

Генрих Павлович Гунн