Сейчас трудно точно назвать дату появления Турчасова. Ясно, что еще до упоминания о нем в письменных источниках здесь уже поселились люди. Историк Н. Семенов пишет, что уже в 1436 году на этом месте стояла церковь Николая Чудотворца. Это селение упоминается и в "Летописце" Российской истории с 852 по 1593 годы, где значится, что Турчасово становится административным центром окружающих деревень и в Посаде, где с 1453 года находится представитель Каргопольского наместничества.

Здесь возводятся хоромы церковнослужителей, администрации, здания таможников, купцов, монастырские дворы. Селение по численности населения, по его экономическому, административному положению все чаще и чаще именуется городом.

Своего герба Турчасово как город не получил, и наместника здесь не было, вся власть в нем была сосредоточена в лице станового, который вершил дела с помощью старост, пошлинников и целовальников.

Какие же волости подчинялись ему? По десятинной книге за подписью митрополичьего дьяка Григория Малыгина читаем: "В Новгородской четверти, Каргопольского уезда Турчасовская десятина значится: Щукозеро, Шелекса, Ордома (Владычинский приход), Бирючево, Турчасово-Посад, Прилуки и Раюхино-городок. К ним присовокуплялись монастыри: Кожеозерский и Ямецкий".

Крупным событием в жизни города Турчасова явилась таможняя грамота 1554-1555 годов времен Ивана Грозного. Она принадлежит к числу "откупных" - распоряжений о передаче на откуп права сбора таможних пошлин. Это лишний раз подтверждает значение Турчасова как торгового центра в среднем течении реки Онеги. В ней перечислено более 50 крестьян, которые приобретали право быть таможниками. Им предписывалось собрать таможних пошлин в размере "две тысячи девятьсот рублев, двадцать алтын и четыре деньги".

Если собранная сумма превышала этот размер, то в Грамоте таможникам гарантировалась царская "милость", если же меньше, "то деньги платить от себя". Вступающие в таможники целовали крест и торжественно обещали "брать все пошлины вправду". Того, кто начнет увеличивать размер пошлины или утаивать часть, предписывалось "казнити смертной казнью, а животы их и статки (хозяйство и собранная сумма - примечание автора) везти в цареву и великого князя казну".

Пошлина взымалась за проезд по территории Турчасовского стана, за снятие в аренду помещений, за взвешивание груза, за вынос с берега, или на берег товара, за сохранность его в ночное время - "казачья пошлина". С каждых двадцати пудов взымалась пошлина по деньге, половина шла в казну, другая казакам за наем. Для охраны амбаров "Гостиного двора" в Челядинском остроге состояло на службе 60 казаков. Свободные от службы, они могли подработать в роли грузчиков, заниматься мелким промыслом, огородничеством, что Грамотой "не возбронялось".

В заключительной части Грамоты описывались обязанности таможника. Она выдана была в канцелярии дьяка Третьяка Митрофанова, сына Карачарова, который ведал в 1554-56 годах сбором таможних пошлин в Русском государстве.

До конца XV века основные пути Севера шли в Новгород. В XVI-XVII веках они уже устремляются на Москву. С этого времени значение Каргополя и Турчасова как торговых центров еще более усиливается. На территории Турчасовского стана возникает три солеварни (по два црена в каждой) - во Владычинском приходе (Усолье), в Нермуше и в Клещеве. Основателями их были богатые купцы и Кожеозерский монастырь. В Усолье выход соли достигал до 150 кг с одного црена за 3-4 дня выварки. Торговлю солью турчасовцы вели не всегда честно, подмешивали "кардеху" (камни) пуда по два и более в "рогозницу". На справедливые жалобы Иван Грозный в 1546 году дал указание каргопольскому наместнику Петру Шенятьеву: "Которые каргополы и турчасовцы, и порожане и устьмошане учнут соль продавать с кардехою и тех людей выдавать на поруки, да и заповедь на них на меня и на себя велел доплатить по два рубля...". Штраф в два рубля в те времена равнялся 65 пудам соли, что довольно ощутимо.

В период бездорожья под защитой Челядинового острога в Турчасове скапливались огромные запасы товаров. Естественно, это требовало большого количества работных людей, так что население Турчасова из года в год все росло. Если в Посаде в основном проживали представители администрации, судебной, таможней и военной служб, приказчики, купцы, церковнослужители, то около острога селятся крестьяне, промысловики и казаки. И поэтому все чаще Челядинов острог именуют слободой. Постепенно название трансформируется, вместо "Ч" часто произносится "Ц". С исчезновением острога в 1613 году Целядинова слобода превратилась в селение Целягино.

Слово Турчасово по преданию происходит от слов "Тур" - башня и "час" - дозор. Именно дозорная башня Челядинова острога и дала название этой местности.

В XVI веке и в первой половине XVII - период расцвета Турчасова. Именно тогда вместо маленькой церквушки была воздвигнута новая церковь. Ее посещает Антоний Сийский - будущий основатель Сийского монастыря. В Емецкой пустыне он для новой церкви пишет икону Благовещение. С "освещением" храма ему присваивается это имя, а икона укрепляется в первом ряду иконостаса с правой стороны.

С расцветом стана его администрация, и в частности становой, становится полновластным хозяином в своих волостях. За любую провинность крестьян "он ставил их на правеж и приказывал ежедневно бить батогами". Обижены были и торговые люди. Он произвольно перекрывал дороги, просматривал провозимый груз и брал все, что ему по вкусу. Тогда торговые люди и крестьяне "...сложились и порешили сопротивляться силой силе". Но эти мятежи были подавлены.

Чтобы крепче держать жителей сел и посадов в повиновении, каргопольский наместник в 1585 году поручает турчасовскому становому отвести место для монастыря. В дальнейшем в грамоте царя Бориса Годунова записано: "Во славу божию... для будущей обители и спасения души... отвести Лопский полуостров и вокруг озера Кожского матерой земли по четыре версты"...

Церковные служители первые поспешили помогать созданию Кожеозерского монастыря, ибо это еще более укрепляло их власть.

Лихолетье Турчасова

Конец XVI века для Турчасова был наполнен тревожными событиями. В конце 1577 года в Западной Европе стал вынашиваться сумасбродный план интервенции в Московию и захвата русского Севера. Одним из авторов этого плана был некий Генрих Штаден. Этот немец с 1564 по 1576 год жил в Московском государстве и поэтому считался знатоком России. Он побывал в Новгороде, в городах на Волге, Северной Двине, Онеге, в Приморье вплоть, до Колы. Состоял даже в опричниках Ивана Грозного. Свой план оккупации Московии он предлагал начать с захвата Поморья и дальше продвигаться через Каргополь и Вологду к Москве.

Однако ссориться всерьез с Москвой монархи Европы не хотели, ибо в воздухе висела в то время угроза турецкого нашествия. И все же в 1580 году три тысячи шведов неожиданно осадили Кемский острог. Правда, русские люди заставили тогда их отступить. Но через 10 лет уже новый отряд шведов и финнов численностью 700 человек повторил набег. Враги грабили и жгли прибрежные деревни и села. Доходили они и до Турчасова.

Северные земли затем подверглись нашествию "литовских людей" (так называли остатки разгромленной под Москвой в 1612 году орды Ходкевича). Не случайно этот период получил название "смутного времени". Русский Север в эту пору был важнейшим оплотом России против посягательств иноземных захватчиков. Поморье как бы чувствовало свою ответственность за судьбу всей Руси. Поэтому взаимное доверие, согласованность отличали деятельность северных городов. Для борьбы с нашествием иноземцев Север неоднократно привлекался к ратной повинности. По свидетельству историка В. Крестинина "посошные люди" или ратники участвовали в ополчении князя Дмитрия Пожарского.

Отряд гетмана Ходкевича был разбит. Он сам возвратился в Польшу, а остатки отряда (их называли "черкасами" и "ворами") под руководством полковников Барышпольца и Сидорки осенью 1613 года численностью в две тысячи человек из-под Тихвина отправились грабить Белозерский уезд, Каргополь и другие села и города. О приближении "черкас" на Севере уже знали и принимали меры к самозащите: укреплялись остроги, шло обучение военному делу, писались грамоты "на литовских людей стоять всем на один".

В конце ноября 1613 года отряды Барышпольца и Сидорки подошли к Каргополю, но, узнав, что он готовится к бою, отошли к юго-восточному берегу Онежского озера и атаковали Андомский острожек. Но и здесь им не "улыбнулось счастье", они были сильно биты. Потеряв до 300 человек, рать разбойников повернула в сторону среднего течения Онеги.

В Турчасове также готовились к встрече непрошенных гостей. Как только из Каргополя пришла грамота, привезенная нарочным, в Посаде ударили во все колокола. Крестьяне, оставив свои дела, направились группами на церковный холм. Администрация стана, купцы и кто побогаче встали у алтаря, победнее толпились в приходе, остальные на улице. Отец Иннокентий стал читать грамоту: "Лета 7122, ноября в 22 день по государеву-цареву и великого князя указу память в Турчасовский стан... Старостам, целовальникам и всем крестьянам по той памяти... велено собрать ратных людей по человеку с сошки со всяким ратным оружием против польских, литовских, немецких и русских воровских людей...".

Крестьяне еще не успели освоиться с мыслью, что им придется защищать свои "животы и статки", а враг был уже в дневном переходе от Турчасова. За короткий срок литовско-русское отребье опустошило многие волости Каргопольского уезда, Турчасовского стана, в том числе сожгло Челядинов острог на Онеге и Емецкий на Северной Двине.

Разбойники, как и во многих других случаях, воспользовались незащищенностью Посада. Голодные и злые, уставшие от длительных переходов, они не щадили на своем пути никого. Ворвавшись в Посад, они в первую очередь бросились к церкви. Их добычей стала "казна денежная и платы, церковные сосуды и паникадила и свечи местные и ризы камчатые и поручи с жемчугом, то все пограбили с образов, серебряные оклады и гривки". В довершение всего церковь была подожжена. Почтово-станционные лошади были взяты в отряд. Кто из жителей не отдавал лошадей или оказывал сопротивление, был убит на месте. Запылали яркими кострами и дома.

Увидев полыхающие избы и церковь Посада, жители правого берега поспешили к острогу, отправив детей, стариков и женщин в лес. Крестьяне вооружились кто чем: кольями, вилами, старыми кремневыми охотничьими ружьями. Тут и там возникали жаркие схватки, но все уже и уже оставалось кольцо защитников острога. Защитники кидали камни, лили на врагов горячую смолу, сыпали золу. Первый штурм был отбит. Тогда нападающие, изготовив штурмовые лестницы, приготовили воз соломы и бересты, облили их смолой и подожгли. Что могла сделать горстка храбрецов перед ратью, имевшей многолетний военный опыт?

Добыча острога оказалась скромной: казна пуста (собранная сумма была отправлена на создание ополчения), соляные амбары подожжены. Многие убитые и тяжело раненые оказались навечно погребенными в пламени.

Из Турчасова отряды Барышпольца и Сидорки направились в Емцу, планируя в дальнейшем захватить Холмогоры, где вдоволь "...золота и серебра и бархатов и камок и сукон дорогих". Но крестьяне Емецкого острога крепко потрепали "Черкасов", в итоге те не смогли захватить Холмогор. Здесь они разделились на две партии. Большую часть повел Барышпольц вниз по Двине, другая, человек до 300, повернула назад. Оба отряда договорились встретиться под Каргополем. Напасть на Архангельск "воры" не решились и "пробежали" вниз по Двине в Поморье.

Не миновал тяжелой участи и посад "Усть-Онега". Максимов в книге "Год на Севере" упоминает, что, по словам местных жителей, после разорения в нем осталось всего 16 дворов. Затем "воры" двинулись по левому берегу Онежского залива, где им приглянулось поселение на мысе Нименьгской губы и устья Онеги. Здесь они остались на долгое время, нападая на рыбаков и купцов. Таким образом, жителям Онеги долгое время враг грозил, как правило, из-за гористого мыса. Вот почему и утвердилось название селения - Ворзогоры.

У Сумского острога, принадлежащего Соловецкому монастырю, на "воров" напали стрельцы и монастырские крестьяне. Многие из них были убиты, а оставшиеся в живых бежали через Заонежские погосты к шведам. Царским воеводам удалось нагнать "воров" и окончательно под Олонецком в феврале-марте 1614 года разбить.

Рейд Барышпольца и Сидорки принес Северу неисчислимые беды: многие местности надолго запустели, хозяйственное развитие было задержано, торговля замерла, во многих местах наступил голод.

Ратных людей на Севере было немного, поэтому главной силой в отражении нападения были крестьяне и промысловое население - солевары, зверобои, рыболовы.

Виктор Викторович Киселёв