Публикация № 269Онега    (рубрика: История края)

из книги "Поездки по Северу России"

*

Поездки по Северу России в 1885-1886 годах

Сильно темнело, когда мы подошли наконец к городу, лежащему на правом берегу реки, плоском, обрывистом, песчаном. В виду его стояло на якоре 15 судов, отчасти нагруженных лесом для отправки за границу, и три парохода; все они были расцвечены флагами; между них теснилось множество лодочек, и вся набережная была усыпана людьми. Город тянется вдоль реки версты на две и, как и все северные города, начиная от Холмогор и Архангельска, придерживается воды и имеет одну только улицу, если не считать коротеньких поперечных переулочков, поросших сочною травой, вполне пригодною под пастбище. Тундра, как и в Мезени, топорщится по улицам и здесь. В глубине, за городом, обозначались невысокие, поросшие густым лесом холмы. В городе 2600 человек жителей, в уезде 36 000. Следует заметить, что тут, как и в Мезени, местная интеллигенция, очень невеликая впрочем (в Мезени около 20, в Онеге около 10 семейств), пристыдила нашу провинцию тем, что все они живут в мире и любви и никаких враждебных партий или кружков не имеется.

Сойдя на берег и приняв представившихся ему лиц, его высочество направился немедленно в собор; собор об одном восьмипарусном куполе с колокольней и отличается очень богатым, резным, точеным, белое с золотом, иконостасом. По посещении собора позднее время дня не допускало каких-либо осмотров и посещений.

В городе Онеге, как и на всех остальных пунктах северного побережья, находились мы опять на древней, очень древней исторической почве. Такой маленький, невзрачный городок и такая удивительная историческая давность! Основан город в XV веке новгородцами, под именем "Устьянской волости"; в местном соборе хранится Евангелие с надписью, сделанною на нем в 1601 году. Онега уездный город с 1780 года. В 1756 году императрица Елизавета Петровна дала графу Шувалову привилегии на заведение тут лесопильных заводов и иностранную торговлю лесом; с тех пор и по сегодня Онега один из самых важных лесопромышленных центров. Шуваловы продали это право англичанину Гому на 30 лет; в 1762 году Гом имел при одной Онежской верфи своих 50 кораблей. В 1781 году, по указу Екатерины II, учрежден был в Онеге открытый порт. Если англичане, сжегши в 1856 году Колу и бомбардировав Соловки, пощадили Онегу, так это потому, что тут лежали большие запасы лесных материалов, оплаченные английскими капиталами, и стоял лесопильный завод, принадлежавший английскому торговому дому. Оригинальная защита, не правда ли?

Когда со второй половины XVIII века в здешних лесах начал хозяйничать Гом, то тщетно входила Адмиралтейств-коллегия, видя страшное и быстрое оскудение корабельных лесов, с представлениями о вреде дарованной Гому привилегии. К счастью, у самого Гома дело не пошло, и казна передала права его Гауману в 1769 году. В 1811 году "лесной торг" состоял под управлением особых директоров; с 1833 года его отдали в аренду Бранту; в 1846 году Кларку; с 1856 года образовалась компания "Онежского лесного торга". Насколько дурно понимали у нас лесное хозяйство, видно между прочим из того, что еще в 1843 году начальником главного морского штаба сообщено было Министерству государственных имуществ Высочайшее повеление о том, чтобы дозволить лесопромышленникам не вывозить с места рубки вершинник, сучья, щепы и кору, т. е. дозволено делать именно то, что мешает лесовозращению.

Уже в царствование Петра I начались жалобы на оскудение наших северных лесов. Весь Мурманский берег с малыми исключениями лишен лесной растительности, которая, так сказать, не смеет подступить к Полярному морю и начинается только верстах в сорока от него. Там, где в укрытой бухте виднеются на Поморье сосны и ели, они бывают иногда очень почтенных размеров, но многие из них, если не большинство, пускают ветви только в сторону материка; к морю, боясь его дыхания, словно отворачиваясь от севера, глядят они своими мшистыми, лишенными ветвей стволами. Полярная сосна, в пандан нашей южной Таврической, тоже любит иногда украшаться шатровою вершиной, что при резких очертаниях скал над порожистыми реками дает пейзажу особенно своеобразный, законченный вид. Но крупные, прежние, старые леса, обрамлявшие некогда Двину, Онегу, Мезень и многие другие северные реки, отошли в историю.

Небесполезно будет, говоря об Онеге, служившей тем путем, которым прошли от нас за границу невообразимые лесные богатства, сказать несколько слов о положении нашего лесного дела в этих местах в настоящую минуту. Предпрошлый 1884 год был счастливым годом для Министерства государственных имуществ, ведающего лесом, потому что истекли и истекают сроки очень тягостных для казны контрактов, заключенных этим министерством при других министрах, лет двадцать и менее тому назад. Кончился контракт: 1) с г. Беляевым по реке Выгу, на основании которого с 1867 года он платил за бревно 80-96 копеек, тогда как цена ему по таксе от 1 рубля 84 копеек и до 3 рублей 92 копеек; 2) с компанией Онежского лесного торга, платившею за бревно 1 рубль 12 копеек, тогда как цена ему от 1 рубля 15 копеек до 3 рублей 92 копеек; 3) в 1888 году истекает срок контракта с фирмой Русанова, действующего с 1870 года, на мезенскую операцию, в котором закреплены цены за бревно 60-80 копеек, тогда как по таксе следует 93 копейки и до 2 рублей 72 копеек; нужно заметить, однако, что на пильный лес таксы эти возвышены в 1880 году на 25%, в 1881 году на 24%, в 1882 году положено было возвысить их еще на 39%.

Серьезность положения нашего северного лесного хозяйства вызвала особенно тщательные исследования. В июле 1881 года командированы были в Архангельскую губернию лесные чины, и они нашли, что лесная операция идет тут вовсе нежелательным способом: рубки, производимые только по рекам, идут не далее как на 7-10 верст от берегов их и, при возрастании требований на лес, распространяются не в глубь лесных пространств, а к верховьям рек. Министерство пришло к заключению, что на будущее время рубку следует допускать не с общей площади лесных дач, а с тех береговых полос, в которых рубка должна производиться. Найдено было также очень невыгодным, что все лесное дело сосредоточено в руках немногих лиц и что контракты с ними слишком продолжительны; найдено также, что сама эксплуатация ведется неправильно, потому что рубят как бы по недоглядке, много недомерного леса и оставляют его лежать, что, заодно с отрубленным и валяющимся везде вершинником, действует в высшей степени вредно на возобновление леса. Решено было также, ввиду повторявшихся на торгах стачек лесопромышленников, не повторять в том же году однажды несостоявшихся торгов. Мера довольно простая, но для казны очень благодетельная, так как лес, простояв на корню лишний год, в ценности своей не убавится, а промышленникам пустующий год - не доход.

Как сказано, кончившиеся сроки контрактов очень помогли министерству, но нельзя не сказать ему спасибо за то, что оно исходатайствовало Высочайшие повеления на расторжение двух контрактов: со "Святнаволокским товариществом" и с "Вытегорскою лесною операцией". Эти оба контракта были покушением на обезлесение Онежского озера сразу с двух сторон, с восточной и с западной, и этого теперь больше не будет. Громадно значение наших северных лесов и для поморов. Не говоря уже о том, что охота в Олонецкой и Архангельской губерниях для очень многих людей единственный заработок, но и для развития и поддержания рыбных океанских промыслов наши леса необходимы. Целый ряд комиссий, имевших предметом поднятие благосостояния нашего Севера, ходатайствовал о помощи поморам. От лесного ведомства за последние годы дана им помощь большая. Вот перечень некоторых льгот. В 1882 году разрешен безденежный отпуск леса корелам Кемского уезда, разрешено всем лопарям и Яковлевскому обществу безденежное пользование лесом на домашние потребности, а всей Архангельской губернии по ценам пониженным в таком размере, что кубическая сажень дров отпускается им по 16 копеек, тогда как рыночная цена ее от 85 копеек до 1 рубля 75 копеек, а для норвежцев даже до 2 рублей 55 копеек. В 1883 году распространен льготный отпуск леса для постройки судов всем жителям Архангельской губернии, и, наконец, в 1884 году разрешено местному управлению государственными имуществами допускать крестьян к бесплатному пользованию пнями, корнями и валежником для смолокурения. Если не смотреть на казну как на кошель, открытый всем и каждому, то нельзя не согласиться, что лесные льготы, данные жителям Архангельской губернии, достаточно велики: помор может строиться, отапливаться и поднимать свою шняку для промыслов чуть ли недаром.

На следующий по прибытии в Онегу день, 28 июня, нам предстояло много любопытного: посещение лесопильного завода и замечательной "in naturam" выставки охоты и рыболовства. Доказательством тому, что мы находились в лесной местности, служили необозримые полчища комаров, забивавшихся в комнаты. Чудотворно было жжение на блюдцах персидского порошка при закрытых окнах: едва только расстилался синий дымок его по комнате, как комары валились сотнями, и несносное, незатейливое жужжание их, сопряженное с молчаливыми уколами, прекращалось.

Впрочем, эти вечерние и ночные нападения комаров, так думалось нам, должны были прекратиться утром следующего дня при предстоявших посещениях. Ничуть не бывало. Яркий солнечный день нисколько не умалил их ожесточенных нападков. Это было заметно особенно ясно, когда Его Высочество производил смотр онежской местной команды. Команда была построена для смотра в полуротном составе на поляне при выезде из города. После ружейных приемов и уставного ученья Великий Князь смотрел гимнастику. Посетив вслед за тем казармы, столовую, кухню и цейхгаузы, Его Высочество направился в командную канцелярию, где потребовал ордера предшествовавших инспекций, внимательно их рассмотрел и делал по ним указания; проверив соответственность наряда людей на службу по домашнему обиходу, ознакомился с порядком ведения штрафного журнала и с состоянием в команде грамотности. Молодцами выдерживали солдаты во время ученья невыносимые атаки комаров. По словам начальствующих лиц, мучительность этих жужжащих комариных туч бывает так велика, что жалко становится командовать людям "смирно" и видеть, как облепляют комары неподвижные, подставленные их уколам лица. Впрочем, эти онежские комары были только слабою прелюдией того, что предстояло нам встретить впоследствии.

В Онеге есть портовая таможня и таможенный отряд, и Его Высочество после осмотра посетил казарму отряда. Это была третья подобная казарма, посещенная Великим Князем, и надо отдать полную справедливость чистоте и удобству всех их; помещения даже роскошны.

В 11-м часу на лодках переехали мы к лесопильному заводу, лежащему почти против города. Это один из тех пунктов нашего северного побережья, из которого с давних дней прошло за границу огромное количество наших лесных материалов. Ныне действующая лесная компания приобрела завод в собственность в 1863 году за ничтожную сумму, 65 000 рублей; количество заготовляемого леса с 1856 по 1885 год до 125 000 бревен, но бревнами он за границу не отправляется, их пилят, обращают в доски и отправляют в Англию в количестве 75 000 дюжин. Рейки, остающиеся с боков бревен, и обрезки концов идут главным образом на дрова. Бесконечно хуже и обиднее судьба опилок, получающихся в громадном количестве и лежащих кругом изжелта-белыми холмами. Подобно тому, как бросаются в море внутренности трески, туши белухи и акулы и еще недавно бросались туши китов, опилки эти бессовестным образом сжигаются, чтобы не занимали места; мало, в самом деле, места на севере России! Из них можно бы добывать и уксусную кислоту, и соду, и делать древесную массу, но, говорят, устройство специального завода слишком дорого, жечь несомненно дешевле. И мы видели, как за заводом голубым дымком улетучивались значительные капиталы нашей богатой капиталами России.

Во время великокняжеского посещения заготовленного леса лежало на заводе тысяч на 600; главное сосна, но есть и ель, которая в последнее время, вследствие оскудения сосны, начинает находить сбыт. Самая удаленная от завода доставка леса идет из Каргопольского уезда по рекам Моше и Онеге россыпью; у села Корельского поставлен затон, ниже другой, подле Анды, откуда лес, связанный плотами бревен в 600, спускается до Онеги. В Англию отпускаются около 24 судов; для нагрузки имеются два парохода. Завод устроен хорошо; рабочих летом 500, зимой 200 человек, и для них особая казарма; паровая машина в 70 сил. Великий Князь, подробно расспрашивая о судьбах нашего леса, обошел решительно весь завод. Досок четыре сорта, пятый брак, остающийся, конечно, для сбыта поморам, которые и производят им свою мелочную торговлю.

К 4-му часу пополудни были мы снова в городе и выехали немедленно в экипажах для осмотра замечательнейшей выставки, устроенной в Анде, верстах в 5-6 от города, на высоком, красивом берегу Онеги. Лошадей было приготовлено достаточно, так что пословица, гласящая, что "во всей Онеге нет телеги", оказалась несправедливою. Дорога идет по правому, высокому берегу Онеги, то теряясь в лесу, то выбегая на самую кручу к реке, изгибающейся далеко внизу. В Анде, при впадении небольшой речки Анда, стоит бездействующий старый лесопильный завод. На высокой горе, на расчищенной площадке, в сплошном лесу, поставлен был красивый павильон, из которого открывался богатый вид на протекавшую глубоко внизу, вдоль обнаженных камней, Онегу и на лесопильный завод, видневшийся в поперечной к ней котловине. Сосна, ель, осина, береза, можжевельник образовывали кругом сплошные кущи, и множество народа в праздничных одеяниях теснилось близ павильона, образуя самые характерные живописные группы.

Главный интерес посещения Анды состоял в выставке, разбросанной по гористому лесу. Устроители задались счастливою мыслью представить Его Высочеству охоту и рыбную ловлю два главных местных промысла в образцах, но не уменьшенных, не в моделях, а в натуральную величину. Вся волнистая поверхность леса была изрезана берлогами, обставлена силками и тенетами: на более открытых местах во всю вышину и многосаженную длину протянуты были хитрые, очень сложные сети, мережи, мешки, затоны, заколы, практическую применимость которых можно было видеть на том, как случайно забежавшая в закол собачонка не могла выбраться на свободу и была освобождена только с великим трудом людьми.

В Онежском лесничестве десять волостей, промышляющих охотой. Самый большой процент приходится на лесную дичь, затем на белку и самый ничтожный на куниц, лисиц и оленей. Промыслы начинаются с 1 октября. Еще зимой, за восемь месяцев до начала охоты, на лошадях или на лыжах, вывозят охотники на места своих охот, к избушкам или лабазам, съестные припасы, состоящие из муки, круп, сухарей и соли; так и ожидают они там все лето и осень. Порох, свинец и котелок приносит охотник с собой. Самая малая доля птиц бывает убита из ружья; остальное количество добывается ловушками, пастями, силками, очапами, наворами и пр. Каждый промышленник имеет в лесу свой участок по нескольку верст в окружности; деление это, свято соблюдаемое, произошло исстари, совершенно с тою же, нигде не записанною, никакому нотариусу не явленною прочностью, как и владение лопарскими чумами на Мурмане. Каждый промышленник имеет свой "путик", по которому он ходит, и никогда не вторгается в чужое владение. Начинающий охотиться или покупает путик, или приискивает новый. При разделе семьи, при свадьбах путики делятся, как и прочее имущество. Ловушки, поставленные по путику, промышленник обходит в два дня; у самых богатых выставляется до 3000 силков. Собранная дичь хранится в "лабазах": это бревенчатые клетки, торчащие высоко на одном бревне. Добываемую птицу крестьяне продают скупщикам: рябчики и глухари по 20-25 копеек за пару, белка 8-10 копеек, оленье мясо 80 копеек пуд, шкура лисицы 3-4 рубля; все это продается или на Шунгской ярмарке, или в Петербурге; медвежьи шкуры, ценой до 50 рублей, находят сбыт в Финляндию.

О характере местной охоты можно бы было написать целую книгу, полную высокого интереса. Главные предметы, служащие ей, видели мы при объяснениях местного лесничего, главного устроителя выставки, сопровождавшего Его Высочество; объяснения были очень ярки и кратки. От медвежьей берлоги и лисьей норы вплоть до колод для ловли выдр и оленей, капканов, пастей все это было перед нами; виднелись лабазы, промысловые избушки, речные и морские переметы для семги, уремы для налимов, заборы для ловли камбалы, сельдяные рюжи и невода, и все это в натуральную величину, с самыми точными объяснениями.

Некоторые из выставленных вещей и снарядов свидетельствовали о большой хитроумной практичности. К числу таковых надо отнести, например, петлю для ловли рябчика: в момент стягивания петли на попавшую птицу опускается берестяной колпачок, сохраняющий ее от непогоды за все то время, пока отсутствует промышленник; характерна "нодья", или "норья", костер для поддержания долгого, медленного огня в долгую осеннюю ночь, без ухода за огнем: все дело в двух бревнах, положенных одно на другое со щелью посредине и обгорающих только с одного бока.

Очень характерны были 35 местных промышленников, стрелков, в их одеяниях, со всякими навесками у пояса и на груди, стрелявших в присутствии Великого Князя на призы с расстояния 21 сажени с подстав обыкновенный способ их стрельбы; большинство попадало в яблоко; даже те, у которых нет своего ружья, потому что нет денег свое ружье "вести", и они отлично стреляли из чужих ружей. Ружья эти вполне археологические. Великий Князь раздал призы собственноручно и много расспрашивал охотников.

Осмотр этой любопытнейшей изо всех виденных нами выставки продолжался очень долго. Девушки водили хороводы и пели, а далеко внизу по реке Онеге на глазах наших производился лов семги; невод тянули две лодки, и эти суденышки, шедшие попарно, казались нам с высоты горы очень маленькими.

Около семи часов вечера покинули мы Онегу на пароходе "Онега" и направились к "Забияке" старым фарватером; по пути, перед тем, чтобы сесть на клипер и сделать на нем последний рейс к недалекому Сумскому посаду, предстояло нам посетить Киостровский монастырь. Ветер свежел, пристать к монастырским скалам было трудно. Звон колокола вещал о том, что это вечер перед Петровым днем.

В Онеге, которую мы покинули, имеется мореходный класс, в зимнее время, конечно. Это учреждение очень полезно, равно как и шкиперские курсы, в основание которых положено Высочайше утвержденное мнение Государственного совета 27 июня 1868 года: "Шкиперский курс", училище третьеразрядное, состоит вполне на иждивении казны, и их в настоящее время на Севере два: в Кеми и Архангельске; "мореходные классы", пользующиеся правами II разряда, открываются только тогда, когда местное общество дает не менее 200 рублей; казна в таком случае приплачивает львиную долю 800 рублей. Этих классов в настоящую минуту четыре: в Патракеевской волости, близ Мудьюгского маяка, имеющей около 60 собственных судов, в Куш-реке, между Онегой и Сумой, в Сумском посаде и в Онеге. В зиму 1883-1884 года в шкиперских курсах было учеников: в Архангельском 35, в Кемском 31; в мореходных классах: в Сумском 17, Кушерецком 21, Онежском 16, Патракеевском 25. Очень немногие из учеников учатся пятую и шестую зиму, большинство ограничивается 23 курсами; по выпуске значатся они штурманами, шкиперами, юнгами, коками, матросами, попадаются и зуйки. По сведениям "Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству", во всех 40 школах всех наших европейских морей, зимою 18831884 года, имелось 1335 учеников; для полноты следует прибавить 15 человек Тобольской, единственной для всей Сибири. При более широком поднятии промыслов на Севере, особенно в сторону Новой Земли, в открытое море, классы и курсы непременно разовьются, так как готовый материал в прирожденных моряках существует и потребность есть. То, что нам говорили о выпущенных учениках, свидетельствует о том, что цель достигается вполне, люди знают свое дело, а от дедов и отцов завещаны им качества отваги и сметки, которых в других местах поискать.

Конец морского пути. Сумский посад.

Остров Кио. Крестный монастырь и его древности. Последний обед на "Забияке". Сумский рейд и прощание с "Забиякой". Опять женский город. Сумлянки. Сельдяной и семужий промыслы. Река Сума. Сумский посад. Его соборы и подворье. Замечательные древности. Отъезд в Повенец.

Целый день было совершенно тихо и небо светило ясно, но к вечеру появились Бог весть откуда небольшие, порывистые шквалики и поверхность залива подернулась довольно крупною волной. Мы оставили Онегу, идя старым фарватером, гораздо более коротким, чем новый, доступный только в прилив; он обставлен баканами, и вот уже два года, так говорят, по крайней мере, здешние люди ходатайствуют о проверке его и нанесении на карту, но ответа не имеют; если бы это было исполнено, то суда страховались бы до самого города; теперь их страхуют только до рейда.

До Киостровского монастыря близехонько. Легенда сообщает, что название Кио-остров произошло так: Никона, будущего патриарха, когда-то инока Соловецкого монастыря, разбила в этом месте буря; "Кий остров?" (какой это остров) спросил будто бы Никон, и имя это за островом и за воздвигнутым Никоном монастырем так и осталось.

Остров Кио, или лучше небольшая группа островков, поднимается из моря, в виду устья Онеги, обточенными временем и вечными приливами скалами; при полной воде имеются только три острова, при малой их много; скалы словно обрезаны надвое тою горизонтальною чертой, до которой поднимаются приливы; под нею не цепляется за скалы ни единой травки, ни одного корешка, и они вечно лоснятся в своем розовом обнажении, вечно обмываемые; над этою чертой непосредственно начинаются мхи и травы и поднимается старый хвойный бор, в гущах которого прютились три монастырские церкви. Мы пристали к острову на вельботе, и жаль было смотреть, как постукивали белые бока его, как царапался киль о твердые граниты, благодаря двигавшейся волне. От берега идет некрутой подъем, и так как гранитные глыбы, составляющие весь остров, вовсе не удобны для хождения, то проложены по ним доски, по которым мы и следовали. Великий Князь был встречен у ворот обители настоятелем архимандритом Ювеналием и братиею, которой здесь всего десять человек. Звон небольших колоколов тихо разносился по старым хвоям, освещаемым опускавшимся солнцем. Вследствие свежего ветра, несмотря на канун Петрова дня, никого молящихся на пустынном островке не было, кроме нас.

Построен монастырь в средине XVII века. Запрестольный образ главного храма Воздвижение Креста, и монастырь зовется Крестным. Иконостас старый, резной, четырехъярусный; подле царских дверей, справа, нарушая его симметрию, между четырьмя массивными столбами из розового мрамора, под аркой, поставлен большой деревянный, имеющий триста лет веку крест. Замечательно, что на этом храме всего только три купола: один центральный побольше, два других поменьше, и помещаются они над абсидами; замечательно и то, что на хорах, под куполом, имеется однопридельная церковка Михаила Архангела, изнутри храма не видная.

Вся обстановка храма, благодаря уединенному положению монастыря, не изменилась, и от нее веет далеко прошедшим. Древняя люстра с двуглавым орлом красуется, низко нависая под главным куполом; имеется портрет патриарха Никона 1665 года, его шапка, описание жизни, суда над ним и ответы Никона. Имеется небольшой архив с грамотами и письмами былых властителей и властительниц земли Русской; очень недурны некоторые из вкладов, например кубок аугсбургской работы, на который Его Высочество не замедлил обратить внимание, подарок боярина Матюшкина, с характерною припиской к надписи: "А кто украдет, да будет проклят".

Вероятно, не моложе главного храма небольшая деревянная церковка, во имя Всех Святых, стоящая на братском кладбище; немногочисленные крестики окружают ее, и трудно представить себе, как устраиваются могилы в мире отошедших братьев в этих массах вековечного гранита. Темень хвои осыпается над ними и наполняет глубокие щели; сумрачно смотрит лесная чаща, но скромные крестики, кое-где покосившиеся, гласят о каком-то невозмутимом спокойствии, о какой-то святой уверенности в том, что есть будущее и что могила не последнее слово. Скалы холодят впечатление. Но если могут возрастать на них старинные сосны, отчего же не народиться и новенькой могиле?

Мы возвратились к пароходу "Онега" тем же путем, как и прибыли. Вид на монастырь с моря очень недурен; зеленые, луковичные купола его резко выделяются на белых стенах и царят над вечною зеленью сосен; вечернее освещение ударяло со стороны, когда мы отъезжали, и картинка просилась в рамку.

Случевский К. К., Поездки по Северу России в 1885-1886 годах, М.: ОГИ, 2009.






  редактор страницы: Василий Елфимов (geovas7@yandex.ru)


  дата последнего редактирования: ранее 2014 года.





Воспоминания, рассказы, комментарии посетителей:



Ваше имя: Ваш E-mail: