Вёрстах в десяти от границы Архангельской с нашею губерниею р. Онега принимает в себя большой приток Мошу. При соединении рек на правой стороне стоит погост Устьмошский. Около погоста, по обоим берегам Онеги и Моши расположено множество деревень, вёрст на 20, известных под общим именем Устьмоша, несмотря на то, что они находятся в разных уездах и станах (р. Онега составляет большую часть границы уездов Пудожского и Каргопольского).

Местность эта принадлежит к числу древнейших и населённых в нашем крае. По Онеге шло, как предполагать надо, то большое движение Славянского племени, которое прежних туземцев севера отодвинуло к востоку и западу, широкою полосою врезалось между ними и достигло до моря. В 1136 году в уставе Новгородского князя Николая Святоши, между прочими местами, упоминается уже о Моше, как о волости, с которой бралась подать в пользу епископа. Позднее, а именно в 1536 году самая Устьмоша уже известна под именем одного из станов Каргополя, где жил «доводчик»; видно, что она была уже важным местом в административном управлении. Затем, в период времени между 1612 и 1615 годами, они подверглись общей участи действий от воровских шаек Поляков, Литвы, Черкасов и русских воров. В 1614 году шайки эти были дважды в Устьмоше и 5 недель даже стояли в ней. Переходя из волости в волость, мятежные толпы забирали всё с собою, как хлеб, так и имущество, мучили поселян на смерть, молодых брали в неволю. Таким образом, в Каргопольском уезде в это время замучено и убито 2 325 человек и многих даже похоронить было некому. Разорённые каргопольцы в челобитной к царю Михаилу Фёдоровичу писали: «все наши волости учинились пусты; ни какого хлеба нет; имущество пограблено, скот выбит и оставшимся в живых людям пить и есть нечего; искупаться перед посланными сборщиками не чем».

Народное предание дополняет исторические данные о Панах тем, что вся Устьмоша и преимущественно деревни около погоста заняты были некоторое время панами, и что здесь была битва с ними. В доказательство этого указывали мне на могилу панов и на едва заметные следы каких-то древних зданий, будто бы жилищ панских. Могила находится в рубеже сельского кладбища и чрез неё даже проходит тропинка в соседнюю деревню. Замечена она большим деревянным крестом с вырезанною на нём надписью (кажется, молитвою), слова которой уже трудно разобрать. На крест этот, как и на все другие (поставленные на распутьях и в часовнях) в Устьмоше, в самой средине прибито множество платков. Здесь есть обычай, лицо покойников закрывать платком, в середине которого из позумента или какой-нибудь материи пришит крест. Когда умершего похоронят, то платок, закрывавший его лицо, прибивают на кресте. Крест же, поставленный над панскою могилою, находится на кладбище, а потому на него и больше прибито платков, чем на другие; я насчитал их 26. Место, где была битва с панами, не указывают, но полагать надо, что на кладбище, около же панской могилы. Доказательством древности здешнего поселения могут служить и здешние церкви. Их три, и все они обнесены каменною оградою. Рождественская церковь древнейшая в Устьмоше. При взгляде на церковь бросается, прежде всего, её громадность, и приходит на мысль, неужели в Устьмоше в старину требовалось такое огромное помещение для благочестивых прихожан? Но когда вглядишься в церковь попристальнее, то нельзя не заметить, что тут две церкви соединены в одну. От этого соединения фасад церковных зданий принял своеобразную форму. Передняя церковь, Рождественская, построена в виде длинного терема с тремя высокими главами под самым алтарём; другая церковь во имя Иоанна Богослова – огромная осьмиугольная пирамида с пристройками для паперти и алтаря; между обеими церквами сени, чрез которые ход в обе церкви. Рождественская церковь гораздо ниже Богословской, так что средняя глава первой находится на одной горизонтальной линии с главою над алтарём второй; притом надо заметить, что башня Богословской церкви в два раза выше Рождественской церкви. Когда соединены церкви в одну, я не могу узнать, но по всему видно, что связь между ними построена незадолго после основания самих церквей. Обе церкви построены из так называемого рудового лесу, замечательного как по длине, так и по толщине. Длина лесов, употреблённых на постройку, доходит до 8 сажен, а толщина до 7 и 8 вершков. Рождественская церковь состоит из 4 отделений: сеней, трапезной, самого храма и алтаря. Сени довольно обширны, и только при входе в церковь украшены несколькими образами, которые, как говорят, перенесены сюда из прежней церкви, сгоревшей давно. Из сеней вход в трапезную, обращающую внимание по своей обширности и тем, что в ней можно видеть ещё и лавки, построенные в два ряда около стен и посредине. В древних храмах, а особенно в монастырях, трапезная составляла необходимую принадлежность постройки и назначение её известно каждому. Здесь же лавки построены так, что между ними неудобно было бы поставить столы для трапезы, а если бы и поставить, то потребовались бы столы чересчур широкие. Я объясняю себе назначение лавок в Устьмошской церкви иначе, на основании местного обычая. Лавки эти служили, как и теперь ещё служат, для отдыха прихожан во время между утренею и литургиею. Деревни здесь расположены в дальнем расстоянии от погоста, и потому прихожане не имеют возможности, если нет знакомых, отдохнуть между службами в доме, и остаются в церкви, где слушают, в ожидании служения, чтение душеспасительных книг, которые читает или причётник, или кто-нибудь из грамотников. Весьма было бы полезно, если бы и при постройке новых церквей обращено было на это внимание. Знакомые мне говорили, что в Устьмоше прежде был монастырь (это, однако, сомнительно), а потому я всячески старался узнать об этом, но при церкви документов нет, а которые и были, то отосланы в Новгород и там во время пожара в консистории сгорели.

Комната для храма довольно мала в сравнении с прочими, но судя по двум стеклянным рамам между трапезною и ею, видно, что прихожане стояли во время службы преимущественно в трапезной. Рождественская церковь о двух приделах, во имя Рождества Пресвятой Богородицы и Св. Харлампия и Власия. Иконостас и церковные вещи от времени уже почернели и загусели. Между приделами в простенке двери, а чрез сени ход в церковь Иоанна Богослова. Под церковью находятся подвалы, где ещё и теперь, а особенно прежде, складывались купцами товары, оставшиеся непроданными после ярмарок.

Богословская церковь о двух приделах и уже новее, по времени построения, Рождественской. Иконостас в ней резной, золочёный, и иконы греческого письма. Потолок украшен живописью: в средине находится образ Спасителя, а внизу в два ряда изображения ангелов и херувимов. Богословская церковь до построения каменной была главною в Устьмоше, и до сих пор народ называет её соборною и особенно уважает. Для подтверждения чего-нибудь здесь часто услышишь слова: «взгляни на Богослова (на церковь Богословскую), коли ты говоришь правду». 26 сентября в Устьмоше бывает ярмарка, называемая Богословскою и с этим днём, можно сказать, кончаются здесь летние работы, рассчитываются рабочие или нанимаются вновь на зимнее время.

Влево от Рождественской церкви, в самой средине церковной ограды, стоит каменная двухэтажная церковь, построенная в 1799 году, что видно из надписи над алтарём. При входе в храмовую паперть, над дверьми нарисована картина из притчи о блудном сыне, и именно взято то место, когда отец, обрадовавшись возвращению блудного сына, приказывает устроить пир; другой же сын, видя это, удивляется и с упрёком указывает на почёт, оказанный отцом распутному сыну. Вверху изображение Святой Троицы. Картина поставлена на самом выгодном месте храма; непременно при взгляде на неё в сердце каждого пробудится та мысль, которую имел художник, когда писал картину, и наглядно объясняются евангельские слова: «Господь радуется и об одной душе спасённой». (Картина эта, как я узнал, уже несколько лет забелена, потому что не нашли мастера исправить некоторых мест. Очень жаль, что подобные, весьма искусные изображения, уничтожаются).

Зайдёмте в церковь и по крутой лестнице поднимемся сначала в верхний этаж. Замечу, что храм, в котором мы находимся, считается лучшим из всех церквей Каргопольского уезда. Не знаю, справедливо ли это, но скажу, что редко можно встретить такое селение, в котором церковь была бы подобна каменной Устьмошской. Внутренность её поражает каждого своею обстановкою. Иконы расположены в три ряда: в верхнем – лики праотцев и пророков, в среднем – апостолов, а в нижнем – иконы храмовые. Образа живописные и почти все в нижнем ряду украшены ризами из серебра, отчасти из жемчуга, и есть жертвование здешних жителей, исключая одной – ризы на иконе Сошествия Св. Духа. Последняя сделана по случаю посещения Устьмоши Его Императорским Величием Государём Императором Александром Павловичем в 1819 году. Государь, проезжая от Архангельска, останавливался на станции Федовской и отсюда водою в крестьянской лодке проехал вниз по течению Моши до погоста Устьмошского, где по выходе на берег был встречен местным церковным причтом со святою водою и хоругвями. Заходил в церковь и отслушал молебен, любовался обстановкой храма, затем пожертвовал 500 р. и столько же в пользу церковно-священнослужителей. На эти деньги и сделана риза на храмовый образ. Иконостас церковный украшен резьбою и позолотою. В куполе также важнейшие изображения важнейших событий из истории ветхого и нового завета, в три ряда, и всё это замыкается изображением Святой Троицы. Вот ещё особенность описываемого мною храма: внутренность его не поддерживается ни одною колонною, отчего храм обширен и чрезвычайно светел. Но надо заметить, что купол не каменный, а деревянный.

В нижнем этаже, так же как и верхнем, церковь о трёх приделах; но в нижнем этаже не так светло от колонн и меньшей высоты.

Возле церкви Св. Духа есть ещё деревянная церковь, построенная вероятно, позднее прочих; она имеет фасад новых церквей, но в два этажа.

У самых ворот церковной ограды, на крутом песчаном берегу, разбросано несколько могил; на некоторых из них сохранились только обломки плит с надписями. Весною берег затопляется водою, которая поднимается иногда на значительную высоту и с каждым годом размывает кряж около церкви, отчего, по убыли воды, показываются кости и черепа умерших. Всё это доказывает, что здесь было кладбище, устроенное очень давно, потому что останки тел попадаются довольно низко от настоящей поверхности кряжа. Рассматривая попадавшиеся мне кости, я удивлялся значительным их размерам. В настоящее время кладбище находится вправо от церковной ограды, не обнесено оградою, а вокруг его огромное поле, засеянное хлебом. Поэтому кладбище не имеет того вида, какой мы встречаем на кладбищах других деревень, расположенных в густых и величественных рощах, где всегда тихо и мирно, как в самой могиле.

Берега Онеги, а равно и впадающей в неё Моши, очень возвышенны и круты, с той лишь разницею, что земля около Моши глиниста, а около Онеги перемешана с мелким камнем, преимущество, кремнём. Кремень здесь преобладающая порода; мне попадались они чрезвычайно разнообразные и по форме и по цвету, и часто в смеси с другими породами. Пестрота цветов по разбитии камней ещё более разнообразна, чем в наружном виде. Говорят, что здесь находили иногда и аметисты, что легко может быть при том богатстве минералов, которыми изобилует наша губерния. Недалеко от погоста близ деревни Горки, по убыли весенней воды, в реке показывается гряда белого камня, который здесь употребляется для кладки фундаментов. Камень этот в воде довольно мягок, так что его легко колют, но вынутый из воды, твердеет и делается чрезвычайно крепок.

Растительность в здешней местности также имеет свои особенности: овса здесь сеют очень мало, но зато преобладает ячмень и за ним уже рожь. Конопли и льна довольно, но репы, так употребительной в других местах, не сеют. В огородах можно видеть капусту, много брюквы, свёклу, редьку и изредка морковь. Я упоминаю об огородничестве потому, что оно во всей губернии чрезвычайно маловажно и потому Устьмошская местность остановила в этом отношении моё внимание. На полях травы довольно, но преобладающая между ними порода - «кашка», а по берегам Онеги – дикая рябина. Надо заметить, что здесь пород трав очень мало.

От погоста пойдёмте вдоль реки к деревням, которых, я сказал, здесь очень много. И действительно, какое обширное здесь место. Деревни расположены в обе стороны от погоста по Онеге вёрст на 10, по Моше вёрст на 12; все они принадлежат к одному приходу, и потому называются общим именем Устьмоша.

И каких тут нет названий: Погост, Клементьево, Ленино, Федово, Сандрово, Зубово, Прохново, Боброво, Ожболово, Пирогово, Алфёрово, Шумово, Угол, Малашово и множество других на -ово, которых и не упомнишь. Деревни Устьмошские многочисленны количеством, но, как и в других местах, домов в 10 - 15 и чаще менее. Между домами попадаются построенные на городской манер и крытые шатром. Чёрных изб ещё довольно, но чаще попадаются следующего устройства: изба с чёрной печью, сени светлые или, как здесь называют, починье, и чистая комната. В почине летом живут, принимают гостей, пьют чай и отдыхают в послеобеденное время. Иногда над домом устраивается чердак или подволока. Устройство служб крестьянских от других мест ничем не отличается. Амбары, правда, устраивают двухэтажные (двужирные), потому что в них хранят всегда годовой запас хлеба, тогда как в других местах молотят и мелют рожь по мере надобности. Риги состоят из гумна и овина, и сверх того из крытого пристройка без полу с перегородками (окоренок), куда складывается высушенный хлеб. (Хлеб по снятии с корня связывают в снопы и складывают в суслоны или в бабки. Когда хлеб провеется, сейчас же везут к гумнам и складывают в окоренки, откуда вскоре же он опять берётся, молотится и мелется. Вот потому, что хлеб убирается за раз с осени, и помещение в амбарах требуется большое, осенние пожары риг в Каргопольском уезде разоряют всё хозяйство.)

Убранство домов, особенно чистых комнат, отличается большею изысканностью, чем в других местах нашей губернии. В чистых комнатах потолок и полы, а иногда стены крашеные. Посудные шкафы вделываются в стены в чистой комнате. В этих шкафах торгующие крестьяне часто помещают и товар. Перегородки от комнаты называются прилубом. Во многих домах здешних крестьян встретишь дорогие иконы и хорошую мебель, о самоваре же и его принадлежностях и говорить нечего: они не попадутся разве в одном доме из десяти.

Промышленность здешних жителей сделала то, что они живут, нисколько не уступая горожанам. Каждая семья имеет если не несколько, то одного члена, который постоянно находится на заработках вне своего селения. Здесь есть как бы обычай, что по достижении мальчиком 14-летнего возраста, его отвозят в Соловецкий монастырь, где прожив год в монастырском послушании и работе, мальчик возвращается домой и по истечении другого года отправляется в бурлачество, преимущественно в Петербург. Многие из этих мальчиков нажили огромное состояние и сделались известными купцами. Бурлак до зимы не возвращается домой, но посылает для исправления работ и на содержание семейства деньги. Вот отчего крестьяне устьмошские и живут хорошо. Здесь не редкость видеть, что деревенский крестьянин, кроме деревенского праздника, справляет и день ангела, а иногда и так созывает гостей. Эти семейные праздники называются гостебою. Мне случилось быть на одном из таких деревенских угощений, на которое были приглашены одни только близкие знакомые. По приходе в дом нас начали подчивать чаем и кофеем, несмотря на то, что уже был час пополудни. Потом сели за стол, который поразил меня своею однообразностью. На стол явился пирог с солёною трескою, и лишь гости его отведали, как подали другой, третий; я насчитал поданных пирогов семь, если их только было не более. Рыба в пирогах была различная, но преимущественно солёная, исключая последний, в который запекается всегда свежая и по возможности лучшая рыба (нельма, лосось и др.) После пирогов подали телячий студень (в постный день холодное из рыбы), студень заменило жареное мясо, которое в постный день заступает жареная рыба. За жарким следовало пирожное: 1, ецкое – пирог, испечённый в глиняном горшке из квашенного и не густо замешанного теста (каравай). При ецком подали разведённый водою мёд и толчёный сахар. Ецкое обмакивают в сахар и захлёбывают мёдом, который, впрочем, иногда заменяется репным суслом. 2. Талаболки – пироги со пшеном, из белого теста. 3. Ягодный пирог круглый. 4. Пряженые пирожки со пшеном или ягодами. 5. Пирожки, слоёные на масле (кудри) и 6, кисель (или как здесь в шутку его называют «разгони гостей») из ржаной муки с молоком. Описанною мною гостебу в состоянии делать только зажиточные крестьяне; у бедных же она несколько отступает в пирожном и в числе рыбных пирогов, по количеству которых и гостеба считается лучшею или худшею. Без киселя же гостеба не бывает и потому, пока гости не отведают его, не выйдут из-за стола. (Кстати замечу, как в нашей губернии просят гостей отведать чего-нибудь. В Устьмоше для этого употребляют выражение: «кормитесь, крещёные». В Вытегорском уезде «похлебуйтесь» а иногда «подлегчитесь». В самом городе Вытегре: «пожалуйте получайте». Не говоря о столе, но на вечеринках услышишь: «пожалуйте получите даму?» «Получили ли вы даму?») За каждым блюдом хозяин, который не садится за стол, угощает гостей водкою и потому не мудрено видеть, что после стола иной с трудом добредёт до дому. Водку пьют и женщины. Они часто делают вот ещё какую уловку, чтобы мужья поскорее из-за стола вышли: как только подадут кушанье и едва отведают его, стоит одной положить ложку на стол, как все тоже сделают, а хозяйка подаёт следующую стряпню. Люди, имеющие лошадей, посылают человека за гостями и привозят и отвозят домой на лошади или в лодке. После стола подают кофе, потом чай, а иногда и десерт. После же стола хозяин и хозяйка, благодаря гостей за посещение, пьют по рюмке водки.

Теперь посмотрим, как в Устьмоше проводят воскресные и праздничные дни. С первым ударом в колокол народ спешит в церковь к обедне, но по окончании её не тотчас спешит домой, а ещё час-другой проводит на погосте около церковной ограды, где открывается местный торжок. Иногда явятся несколько возов с солёною рыбою, с солью (из варниц Архангельской губернии); тут же продают серпы, косы, грабли и ягоды, которых здесь очень много (земляника, черника и морошка). Далее у северной стороны ограды открываются лавочки, где вы увидите и красный товар, пряники, калёные орехи, изюм с камешками (вероятно, для весу) и конфекты с известными билетами, тесёмки и проч., что привыкли встречать в небольших лавочках уездных городов. Между прочими деревенскими произведениями встречаешь иногда постилу домашней работы или леваши. Их делают из ягод земляники или клюквы: ягоды очищают, раздавливают и, размазав в тонкие листы, сушат – и леваш готов. Другой вид местной торговли, предмет вывоза, преимущественно в столицу – красные рыжики. Каргопольские рыжики по справедливости славятся; их приготовляют здесь каким-то особенным образом. Рыжики бывают двух сортов: красные (красики) боровые и подъёлыши. В первых наружная и внутренняя сторона красноватые, во вторых же только внутренняя; лицевая же сторона синеватого цвета. Но чтобы подъёлышу придать вид борового рыжика, обваривают их кипятком; однако по вкусу легко отличить те и другие.

Приятно быть в Устьмоше на погосте в воскресенье, но зато как скучно и однообразно на неделе. Кроме местного причта и пешеходов в Соловецкую обитель (1) да постоянных коровашиц (2), вы никого не увидите зимою, говорят, что от воскресенья до воскресенья на погост и дороги не бывает.

Однако оставим погост и обратимся снова к торжку, где толпы стали уже редеть. По Онеге на другую сторону потянулись лодки и паромы с народом. Торг кончился. Народ обедает. После обеда девушки и парни соберутся побегать в горелки, или составят хоровод, но ужасно нестройный; песни так странно поются, что трудно запоминать и ловить звуки. Чаще же всего играют так: девушка ударит парня и бежит, и тот должен нагнать её. Это называется «сбегаться». Подобная игра продолжается иногда всю ночь.

Старики во время хоровода соберутся где-нибудь на завалинке и толкуют между собою, но всегда главный предмет разговоров лесопромышленность и бурлачество по р. Онеге; вода – родная стихия Онежан. Упомянув о ней, поневоле вспомнишь обычай здешний привозить жениха и невесту к венчанию водою. Будет ли деревня близко или далеко, всё равно – снаряжают лодку и едут на погост. Невеста, закрытая платком, сидит возле жениха; дружки стреляют из ружей. Случалось мне видеть и венчание, а это было в такой день, когда венчали одну за другою семь свадеб. Невеста стояла возле жениха, закрытая платком до пения обычного стиха «Исайя, ликуй». Тогда девушки сняли с неё платок и повязку, а по окончании венца женщины надели на голову кокошник – сдериху. После же венчания мужчины оставили поезжан, и пошли в кабак пропивать невесту. Не имея случая быть на устьмошских свадьбах, хотя и слышал об них много, оставляю описание их, а равно и другие подробности об этой интересной местности. В своём же беглом очерке я представил то, что нашлось в моей записной тетради, ведённой во время поездки в Каргополь.

(1) Кроме известного пути богомольцев чрез Повенец и Суму, в Соловки идут и чрез Каргополь, тем более что этот путь возможен во всякое время и дёшев. От Каргополя по р. Онеге и от Онеги города до Соловков морем дорога обходится до 2 р. 50 к.

(2) Коровашицами называют нищих, от слова коровашка – небольшой хлебец. Коровашицы в Устьмоше по большей части из Мехренги (Арханг. губ.), где бывают постоянные неурожаи. Коровашество составляет, кажется, промысел Мехренцев, подобно тому, как это есть в Повенецком уезде у Корелов.

Олонецкие Губернские Ведомости, № 22-24 за 1864 г.

К. М. Петров