*

Первыми её членами из нашего рода были Михаил Матвеевич и Александр Матвеевич Распутины. Место для коммуны облюбовали в районе между деревнями Усолье (в 20км от села Чекуево) и казённой почтовой станцией Чуново (здесь в это время стояло два дома) по Чекуевско-Обозерскому тракту, примерно в двенадцати километрах от деревни Усолье. На современных географических картах место на северном высоком берегу Белого озера обозначено как ― «урочище Белозерская Коммуна», деревни Усолье и Чуново указаны как нежилые. Это место мужики присмотрели ещё во время гражданской войны и интервенции. Здесь 20 июля 1919 г. группа партизан во главе с В.Е. Щетининым арестовали офицеров 5-го Северного полка, созданного из насильно завербованных интервентами местных жителей. К повстанцам присоединились все солдаты. Весь личный состав полка с оружием и снаряжением перешёл на сторону ― «красных». Впоследствии его переименовали в 156-й стрелковый полк 18-й стрелковой дивизии. Среди партизан-подпольщиков был и Константин Павлович Лукин. Этот эпизод описан в книге «На Онежском направлении» сыном участника тех событий А.М. Едошиным, жителем посёлка Усть-Кожа. Годы существования Коммуны - 22.XII.1927-1948 гг. Первое время коммуну называли «Переселенец». В Онежском районном Загсе в книге записей о рождении детей Коммуна называется «Переселенческая», а в упомянутой ранее статье онежского журналиста В. Киселёва Коммуна именуется «Обновлённый труд».

Последний председатель Белозерской коммуны Лукин К.П. вспоминал: «Отправились мы на пяти подводах после декабрьского праздника Зимнего Николы смотреть место. Лошадей, Янковым Александру, Николаю и Распутину Михаилу Матвеевичу отцы дали, у Распутина Михаила Алексеевича своя была, у меня - трофейная. Белые в панике отступали, так всё имущество и побросали. Матери общество, как безлошадной, выделило лошадь, она её и выходила. На ней и возил лес. Вечерами план своего дома составляли, на сколько аршин в длину и сколько в ширину. Мороз. Первую ночь провели у костра, потом землянку соорудили, печку-каменку, лес для избы начали валить. На воскресенье домой возвращались помыться в бане, бельё сменить и лошадям корму взять. К осени хоромину возвели. На князевое родственники понаехали. Все дивились большой зале и кухне по концам избы. В тёплом углу следующую зиму начали жить. Мать моя Феодосья Михайловна в хозяйки к нам перебралась. Хлеб пекла, обшивала да кормила нас. Михаил Матвеевич Распутин, как самый боевой, он у нас за председателя был, первый высмотрел Аннушку из деревни Верховье. Летом свадьба была. Веселья-то было! Потом и я женился». (Статья В. Киселёва «Коммуна у озера»).

Родители выделили в хозяйство коммунаров: кто корову, кто лошадь и земельные наделы, то есть долю. Сенокосные угодья жителей деревни Медведево располагались по берегам реки Онеги, около её притока, речки Тельминцы. Эти угодья располагались далеко от Коммуны. Со временем коммунары расчистили себе земельные угодья - чищенины для пашни и сенокосов недалеко от места жительства. Сенокосные угодья потом находились по берегам речки Шоглы, а также в районе деревень Усолье и Поле. Это бывшие монастырские земли. Со временем усольцы передали пожни коммунарам в районе озера Шоглозера. Первое время, вспоминала Мартынова Е.А. (Янкова), сено косили вручную косами-горбушами, со временем купили конную косилку, а также приобрели плуги, телеги, сепаратор и маслобойку.

Уже ко второй зиме коммунары построили большой дом коридорной системы с отдельными комнатами для каждой будущей семьи. В доме были оборудованы кухня и столовая. Посередине столовой располагался длинный стол, за который садились во время завтраков, обедов и ужинов все коммунары. Повар был один на всех. Под одной крышей с домом находился скотный двор и сеновал. В хлеву стояли четыре – пять лошадей, овцы (около 20 голов) и в задней части жили телята. В доме в большой комнате-передней стоял сундук. В него складывали покупки, тюки материи, которые делили в праздники. Около озера с чистой и прозрачной водой была построена большая баня. По дороге с Чекуевского тракта находилось гумно. Была также своя ферма, в которой стояли 10-12 коров. На втором этаже фермы хранилось сено. Здесь так же, как и на поветь дома, был оборудован взвоз для заезда на санях прямо на сеновал. Между коровником и домом находился амбар для зерна, а у озера был устроен ледник, состоящий из двух отделений. На горе стояла ветряная мельница. Кроме этого, на горе перед мельницей были устроены картофельная и силосная ямы. За амбаром, на берегу озера располагались развалины землянки. Сюда местные детишки бегали собирать землянику и кумонику. Кумоника, очень душистая и ароматная ягода, сейчас встречается очень редко, младшее поколение не знает вкуса этой ягоды. Правильное её название - княженика обыкновенная или малина арктическая. Другие названия: поленика, мамура, снеженика. В настоящее время в северных районах страны она цветёт, но крайне редко плодоносит, по-видимому, это явление связано с экологией.

Поля, как и во всех деревнях, имели свои названия. За мельницей поля называли «На горе», а на полуострове они носили красивое и певучее имя «Лосёк». С южной стороны дома были грядки с овощами, парники с огурцами. Здесь же на ножках был устроен рассадник для выращивания рассады капусты. Интересно, все вспоминают, что на горе за мельницей, где-то во время Великой Отечественной войны, стоял единственный крест. По всей вероятности это могила первого председателя, Распутина Михаила Матвеевича. Хотя, вполне возможно, что этот крест остался в наследство от гражданской войны. Крест может быть каким-либо памятным знаком. Таких памятных знаков на Севере было установлено немало. Например, в устье речки Мудьюги, на левом берегу стоял Крест, и здесь пристань носила название – «Красный Крест». О Красном кресте на мудьюжском берегу, житель деревни Мудьюга, Дерягин П.П., рассказал такую легенду: «В годы интервенции 1918-20 гг. интервентами были расстреляны солдаты Красной армии. Среди них жителей деревни Мудьюга не было. И захоронений здесь тоже не было. На месте расстрела был установлен крест и покрашен красной краской, поэтому остановка пароходов стала называться «у Красного креста». А в Белозерской Коммуне, по утверждению Евгении Александровны Мартыновой, крест являлся могильным с явно выраженным холмиком. Организатором и первым председателем Коммуны был сын Матвея Варфоломеевича Распутина Михаил Матвеевич, двоюродный брат моего отца. Очевидцы утверждают, что Михаил очень сильно кашлял. Видимо, в первую мировую войну надышался газов, или сказались сырые окопы. Его называли самым боевым. Он первым и женился. Янкова Анна Максимовна, член Коммуны, впоследствии вспоминала: «Председатель лично занимался вопросами снабжения, сам закупал одежду, продукты. Если чего-то не хватало на всех, распределяли по совести, по жребию. Многодетных семей не обижали». У Коммуны, как и у всех деревень, был свой праздник - День Коммуны, который отмечали на другой день после дня рождения Сталина - 22 декабря.

Первое время приходилось работать очень много. Сестра Александра Матвеевича, Поладья Матвеевна, вспоминала, что брат - холостяк до того доработал, что все рубашки развалились от работы, и не было у него второй рубашки на смену. Постепенно хозяйство в коммуне пошло в гору, мужики начали обзаводиться семьями.

Константин Лукин вспоминал: «Большим застольем отмечали первый каравай хлеба из нового урожая. Вкусен и ароматен он был, большим трудом и потом заработан. Перед войной хозяйство весьма крепким стало. Плуги там, косилку, телеги купили; полозья для саней, правда, сами гнули. Сепаратор, маслобойку завели. День образования Коммуны (22 декабря) был нашим основным праздником. Накануне приезжали гости и родственники, представители района. Ребятишкам из города привозили бублики, петушки на палочках и другие сладости, жёнам - платки и отрезы на сарафаны».

Хотя коммунары были атеистами, на церковные праздники к ним собирались гости. Большим праздником был день, когда районное руководство за достигнутые успехи наградило это хозяйство радиоприёмником. На улице был установлен высокий шест, на котором крепилась антенна. К великому сожалению жителей, во время войны пришлось сдать радиоприёмник властям. Обещали после войны его вернуть, но как-то обещание забылось.

После смерти в 1933 году первого председателя на его место коммунары выбрали Янкова Александра Григорьевича.

За двадцать лет существования Белозерской Коммуны образовалось пять семей. В этих семьях родилось семнадцать детей. Сначала дети учились до четвёртого класса в деревне Усолье и позднее до седьмого класса в деревне Поле. Жили учащиеся в доме, который снимали родители, а на выходные детей забирали домой. В деревне Поле раньше была церковь, церковно-приходская школа и двухэтажный дом зажиточной семьи. Хозяева этого дома покинули деревню. Так, сначала в церкви была организована школа, клуб, библиотека. Затем детский дом и школа были в самом красивом доме. Двухэтажный особняк подрядчика Попова Ивана Максимовича был построен в 19-м веке. Надгробие И.М. Попова сохранилось у северной стороны церкви. В советские годы в особняке располагались в разное время: потребкооперация, фельдшерский пункт и библиотека. Дом И.М. Попова отнесён к памятникам архитектуры местного значения. Это подтверждает заметка В. Лебедева «Памятник - без присмотра» в газете «Онега» от 13 ноября 2008 года. Средняя школа в Поле просуществовала примерно до 1962 года, и учили здесь до седьмого класса. Тамара Андреевна Распутина в Чекуевской средней школе работала в 1962 году с директором школы Долгобородовым Фёдором Васильевичем. Он был до этого директором детского дома в деревне Поле. Кстати, жена директора, Вера Александровна Долгобородова, была подругой Евгении Янковой. Женя Янкова училась в Усольской начальной школе. А в пятом - седьмом классах училась в Чекуевской средней школе. Тамара Михайловна Дмитриева училась в Поле. Она хотела учиться дальше, поэтому в восьмой класс пошла в Чекуевскую среднюю школу. Это в 17 км от деревни Поле. Жила в интернате, где воспитателем была Парасковья Петровна, а поваром Августа Алексеевна Митусова. Потом Тамара Михайловна выучилась на десятника, окончила курсы бухгалтеров. Всю жизнь прожила в селе Покровское Онежского района.

Евгения Александровна рассказывала, что около жилого дома Коммуны перед войной было много длинных сосновых брёвен. По-видимому, из этих брёвен собирались что- то строить. Но с Великой Отечественной войны живым вернулся только один мужчина, Янков Александр Григорьевич. Строить стало некому. За время войны эти брёвна подгнили, поэтому после войны их начали пилить на дрова.

Перед войной, недалеко в окрестности стояли солдаты стрелковой дивизии под командованием генерала К (Куприянов?). Они из своей полевой кухни подкармливали детей коммуны. Евгения Александровна вспоминала, что вкуснее солдатской пшенной каши ничего не ела. Дети с большим трудом приносили от солдат ведро с кашей. Генерал лично был два раза в гостях у коммунаров. Потом, уже зимой, генерал ещё раз приезжал сюда на охоту на лося. Он был человеком очень крупным, и никакие лыжи его не держали, - поэтому коммунары ему дали коня. В местах, где стояли солдаты, было выброшено очень много жестяных консервных банок. Дети использовали эти банки в качестве тары для сбора ягод. Пили воду из озера, черпая этими же банками. После этого Женя Янкова и её двоюродный брат Витя попали в Чекуевскую больницу, где Витя Янков умер от дизентерии в возрасте восьми лет.

Коммуна просуществовала только до 1947 года, потому что мужиков забрали на войну, а женщинам с малыми детьми стало не под силу держать хозяйство. Первым из коммунаров на войну ушёл Распутин Александр Матвеевич, так и не успев жениться. Всю войну женщины и дети тянули лямку в надежде, что кончится война, приедут мужья и отцы, и хозяйство Коммуны снова оживёт. Без мужиков хозяйство вести стало очень тяжело. В 1948 году хозяйство вместе с земельными угодьями вошли в состав колхоза «Большеборский». В некоторых источниках я встречаю размышления на тему организации работ в Коммуне, где обвиняют уравнительный метод оценки вложенного труда. И что эта форма оплаты труда была губительной по отношению к Коммуне. Но если сравнивать всё, что успели сделать эти решительные молодые люди за сравнительно короткий промежуток времени, открывается совершенно другая картина. А гибель этой ячейки общества принесла война, которая отняла мужей и отцов, основных работников. В сравнительно короткий промежуток времени в лесу были созданы относительно комфортные условия для проживания и производства сельскохозяйственных продуктов. Даже населённые пункты, такие как Усолье, имеющие вековые устои, пользовались услугами этой маленькой ячейки общества. Деревня Усолье стояла на речке Курусе, ей было более трехсот лет. В этой деревне находились Соловецкие варницы и водяная мельница. Здесь ещё в гражданскую войну варили соль. Евгения Александровна Мартынова (Янкова) вспоминала, что когда у жителей деревни Усолье были проблемы с водяной мельницей, то жители мололи муку на ветряке Белозерской Коммуны.

Доходы Белозерской Коммуны были от лесозаготовок, продажи мяса, масла, молока и шли в общий котёл. Был открыт свой счёт в госбанке. Была у коммуны и своя печать.

План дома Белозерской Коммуны в военный период (1941-45гг.)

План и фасады дома в Белозерской Коммуне вычерчены по рассказам Мартыновой Е.А. Отопительные приборы: на кухне для приготовления пищи были установлены русская печь, и плита. В спальных комнатах были печи голландки (одна на две комнаты) и в спальне №5 печь голландка топилась из большой, передней комнаты.

Комната №1 - Семья Распутина Михаила Алексеевича;

Комната №2 - Семья Янкова Николая Григорьевича;

Комната №3 - Семья Янкова Александра Григорьевича;

Комната №4 - Семья Распутиной Анны Васильевны;

Комната №5 - Семья Лукина Константина Павловича;

Комната №6 - Здесь жила бабушка Лукина Федосья Михайловна.

Данные по Белозерской Коммуне я собирал из воспоминаний Мартыновой Евгении Александровны, Распутиной Тамары Андреевны, Нефёдовой Глафиры Степановны. С ними вёл переписку и беседы при личной встрече. Они делились фотографиями, которые я поместил в работе. Этим людям я выражаю большую благодарность.

А.В. Распутин «Моя малая Родина», Северодвинск, 2013

А.В. Распутин