Прионежье конца XIX - начала XX веков: семена социальной справедливости падали на благодатную почву народную. Эта революция пробудила к политической жизни широчайшие массы рабочих и крестьян, другие слои населения, ознаменовала начало нового исторического периода – периода глубоких социальных потрясений и революционных битв.

Из Постановления ЦК КПСС «О 80-летии первой русской революции 1905-1907 годов».

к 80-летию первой русской революции.

В событиях революционного движения 1905-1907 годов принимало активное участие немало жителей Прионежья. Трудна была жизнь крестьян – наших земляков: сельское хозяйство отсталое, земельные наделы маленькие. В среднем по уезду на одно хозяйство приходилось по 0, 74 десятины пахоты и по 2, 86 – сенокоса. Выращенного хлеба и кормов не хватало. 28 процентов крестьянских хозяйств не имели лошадей, 2,9 процента – коров.

Основным источником существования стали отхожие заработки. В книге «Архангельская область» (Северо-Западное книжное издательство) говорится: «Онежанина можно было встретить по всему необъятному Северу. От Колы до Костромы и Пскова. От Архангельска до Петербурга и Кронштадта. С 10-12 лет до глубокой старости колесил он по чужой стороне в поисках заработка, оставляя свое хилое хозяйство на женские руки».

Отходничество носило массовый характер. Если в 1873 году из уезда уходило на заработки до 3787 человек. То в 1903 году – уже 6366. А в Посадной волости уходили 92,6 процента, Чекуевской – 81,6 процента мужского населения. Это не спасало от нужды и голода. В среднем в середине XIX века северный отходник зарабатывал в год 20-25 рублей. А для уплаты податей и налогов нужно было в среднем 28 рублей.

В более тяжелые условия крестьянина-отходника ставила договорная система. Уйти от подрядчика он не имел права, как бы тяжело не было. Его могли передать другому хозяину. Ему мало платили, его штрафовали. При расчете он чаще оставался в долгу, тут же вынужден был брать задаток (10-15 рублей) на дорогу. То есть снова лез в петлю, поставленную подрядчиком.

Дома крестьянина ждал староста, который появлялся на другой день с требованием уплаты податей и налогов. Приходилось продавать выращенных женой овец или телка и самому идти еще в более тяжелую кабалу на лесозаготовки. Вот так говорит о том времени документ:

«В 1867 году крестьяне Онежского уезда в жалобе министру государственных имуществ писали, что компания Онежского лесного торга «гибельно влияет на всю жизнь Онеги. Нарушения лесного устава перекладывает штрафами на лесорубов. Все лесорубы в долгу, имущества у них нет, путь один: или тюрьма, или новая петля «компании». Деться некуда, монополию компании охраняют власти судом или круговой порукой, вынуждают идти в кабалу».

Тяжелые условия труда, неограниченный рабочий день на лесозаготовках и сплаве – все это отрицательно сказывалось на состоянии здоровья. Многие. Не достигнув зрелого возраста, умирали. В деревнях все больше становилось вдов и сирот. По данным статистического описания Архангельской губернии за 1873 год в Онежском уезде на Посадную и Чекуевскую волости приходилось из всего числа по уезду 52 процента вдов и 65 процентов сирот.

Отходник, находясь в больших городах, соприкасался с рабочими коллективами, интересовался условиями их жизни, работы, борьбы с хозяевами. Многие оставались, по местному выражению, зимовать на работе на год. На два, а другие переходили работать на фабрику или завод. Среди отходников росло сознание, появлялись первые робкие попытки протеста: избиение подрядчика или десятника, самовольные уходы до срока договора, экономическая забастовка.

Чиновник по крестьянским делам Онежского уезда доносил губернатору: «Пропаганда ссыльных в Онежском уезде встретила подготовленную почву. Так как мятежные крестьяне, находясь на заработке в Петербурге и других городах, были вместе с другими охвачены освободительным движением и возвратившиеся на Родину несли в среду односельчан недовольство существующим строем и ждут, как повстречать таких учителей, которые всеми силами постарались подтвердить и еще больше раздуть это недовольство».

Такая оценка не лишена правдивости, политические ссыльные закрепляли в сознании местного населения новые идеи и чувства человеческого достоинства, способствовали их раскрепощению. Например, крестьянин из Фехтальмы Павел Семенович Манаков с 1874 года работал в Петербурге на заводе кузнецом. Там познакомился с революционерами, вместе с В.П. Обнорским состоял в одной из революционных организаций. В 1875 году провокатор выдал их. Во избежание ареста Манаков с Обнорским бежали в Фехтальму, сблизились с крестьянами. Беседовали с мужиками, читали политические книги, а грамотным давали на дом. Вскоре Обнорский уехал, а Манаков был арестован.

Манаков Павел Семенович

Жандармский унтер-офицер из Онеги 2 февраля 1903 года доносил. Что крестьянин деревни Порог Савин Иван Николаевич, проживающий на лесозаводе в Сороке, будучи дома, вел противоправительственные разговоры. Во время обыска у него обнаружили рабочую газету «Вперед», за это подвергли аресту.

Губернское жандармское управление сообщило; им было проведено дознание, о том, что крестьянин деревни Митинской Мудьюжского общества Онежского уезда Иван Иванович Крысанов 8 января 1906 года на сходе крестьян. Читал противоправительственного содержания книги.

Аким Евдокимович Гаврилов из деревни Сидоровская работал в Петербургском порту. В один из приездов домой организовал в деревне празднование 1 мая.

В донесении Онежского исправника говорится: «Крестьянин деревни Верховье Иван Кононович Шерстобоев, приехав домой, пришел на сход крестьян, выступал с разъяснениями программы РСДРП, призывал крестьян присоединиться к социал-демократической партии. Крестьяне приняли его приглашение.

В селе Турчасово 15 октября 1907 года на амбаре священника оказалось наклеенным воззвание, наказ Петербургским рабочим, изданный РСДРП. Оно призывало свергнуть самодержавие. Такие же воззвания появились на церковной ограде. Политические ссыльные провели первомайскую демонстрацию. От Перевоза с красными маленькими флажками, с песнями прошли по Турчасову.

На реке Воя, была объявлена забастовка сплавщиков, с требованиями увеличить плату за проведение сплава. Расправа не замедлила: многих участников забастовки пороли. Один из них – Семен Шайтанов из Нермуши.

Активны были и наши земляки, которые жили в Петербурге. Других городах, служили в армии. Удалось выяснить: только по одной Посадной волости более 10 человек за активное участие в революционных выступлениях предали суду. Среди них Дмитрий Павлович Гладких, Прокопий Кузнецов, Федор Дятькин, братья Михаил и Дмитрий Шукшины. Николай Баженов, Степан Нечаев и многие другие. Когда начались репрессии, многие вынуждены были вернуться в родные места: Петр Пантистович Шарков, Петр Егорович Похвалин, Леонтий Иванович Шарков и т.д.

Леонтий Иванович Шарков, который работал столяром-краснодеревщиком на Путиловском заводе. Часто вспоминал о той поре. Как готовилось шествие к царю 9 января, какие шли горячие споры, идти, или не идти, что включить в петицию.

Из книг и воспоминаний мы знаем, сколь тернист оказался путь революционной борьбы за свержение самодержавия. Были ссылки и тюрьмы. Были виселицы и расстрелы, но это не испугало рабочий класс и трудовое крестьянство.

Д. Баженов

газета «Советская Онега» № 148 от 10 декабря 1985 г.

Д. Баженов