+З.А. Терентьева с мамой Ульяной Михайловной

Получилось так, что в первый класс Подпорожской начальной школы я пришла во второй день учебного года, когда уже определили: кто, где и с кем будет сидеть. Вошла в класс, учительницы почему-то не было, робко топчусь у порога. Девочка с третьей парты зовет меня к себе. Села к ней, познакомились, подружились – Зина Терентьева.

Зина жила рядом со школой. Она иногда в одном платье, с учебниками прибегала на уроки. Нам до школы – 2,5 километра, и мы завидовали ей, а она нам: хорошо – пока идут до дома, нагуляются. Эти прогулки не доставляли нам удовольствия в дождь, в зимнюю стужу и особенно поздней осень, после второй смены добирались до дома в темноте по грязной дороге без всяких фонариков, о них мы и не слыхали.

До третьего класса не знали, что мы еще и родственницы, хотя родители ее не раз приходили к нам на Духов день – престольный праздник в Подтайболье. Детей брать с собой было, не принято.

Отец Зины Александр Михайлович – участник партизанского движения в годы интервенции с первого до последнего дня, человек трудолюбивый, добрый, неконфликтный, честный, совестливый, порядочный. Все эти качества унаследовали и дети. Моему отцу он – родной племянник.

Ульяна Михайловна – любимая, любящая, заботливая жена, мать троих детей, домохозяйка. Прожили они в любви и согласии 57 лет. Звали друг друга до глубокой старости Саня и Уля.

Мы с Зиной так и продолжали сидеть за одной партой. В непогоду я оставалась у них ночевать, а Зина иногда приходила к нам в Подтайболье. Нам повезло: в Подпорожье всегда была начальная школа, и дети в большинстве оставались с соответствующим образованием, не было возможности бедному колхознику учить детей в Онеге или на Поньге.

Началась война. В Подпорожье эвакуировали из Карелии Кестеньгский лестранхоз со своими кадрами и их семьями. Увеличилось число учащихся. Сначала открыли 5-й класс, пошли и местные дети, на следующий год – шестой и седьмой, учились в две смены. В жизнь наших сверстников война ворвалась, задев часть детства и отрочества. С 10 лет дети становились взрослыми: глубоко переживали гибель отцов, братьев, переносили все тяготы военного времени, во время каникул работали в колхозе. Учебный год начинался 1 октября, когда заканчивалась уборочная страда.

С окончанием войны эвакуированные начали возвращаться на прежнее место жительства, и школа опять стала начальной, но мы, к счастью, успели дома закончить 7 классов. В каждом классе всегда образуется костяк сильных учеников. Наш седьмой с оценками «хорошо» и «отлично» закончили 4 ученика, среди них и Зина. Подарили за хорошую учебу по две тетрадки в линейку и по карандашу.

В первые дни войны Александра Михайловича призвали в армию, по возрасту на фронт не попал, служил в военизированной охране в Карелии.

Ульяна Михайловна устроилась на работу в рыбкооп сторожем: охраняла магазин и пекарню. Летом в светлые ночи Зина с Валей (братик помладше на 3 года) с удовольствием подменяли маму, давая ей возможность отдохнуть. Старший брат Миша после седьмого класса, чтобы получить рабочую хлебную карточку, пошел работать на сплав.

На смену ушедшего на фронт нашего председателя Ивана Николаевича Ларионова приехал Павел Федорович Хамов, не мобилизованный в армию по состоянию здоровья. Он и правил «бабьим царством» и стариками.

Недолюбливал новый председатель семью Терентьевых: живут в деревне, а не колхозники. Ульяна Михайловна вместе с детьми всеми силами старалась сохранить в хозяйстве корову. А чем кормить? Косили, бродя по пояс в коргах реки, ситник (трубчатая, пористая внутри трава), вывозили на берег, сушили и складывали в доме на сарае.

Однажды председатель приказал кому-то из колхозников вывезти ситник на колхозную ферму. Вывезли. Со слезами Ульяна Михайловна обратилась в райисполком. Обязали его вернуть корм сеном, но вместо сена он отвел сенокос на старом кладбище. Много могил с могильными плитами, стоя на них, косили между могилами, с трудом собирали, выносили под угор на берег, чтобы потом вывезти на лодке к дому.

Все лето семья крохами собирала корм: заготовляли веники, лист. Лист Зина с Валей носили мешками. Встретил их как-то председатель, ратующий за сохранение колхозного добра, заставил вытряхнуть, чтобы убедиться – нет ли на дне травы. Плотно уложенный горсточками лист, а теперь разрыхленный, он не помещался в мешки. Дети плакали не только оттого, что не могут уложить, а от обиды, от унижения, от недоверия: ведь говорили же, что нет травы.

То ли время такое жестокое: жили по законам войны, то ли сам по себе такой человек. Не было ни капли сочувствия, никакой поддержки вдовам, потерявшим мужей, старикам, далеко перешагнувшим порог пенсионного возраста, но работавшим, чьи сыновья почили на поле брани. Павел Федорович не обращался к своим подчиненным по имени или по имени – отчеству: называл всех соответственно возрасту – парень, девка, женка, дедко, бабка.

После седьмого класса Зина с Валей стали учиться в городе? Она в восьмом классе, братик в 5-м. Жили у маминой знакомой Анны Афанасьевны Кулевой в доме на углу пр. Октябрьский и ул. Герасимова. Мама отоварит свою хлебную карточку мукой, не доедая сама, подкопит за неделю, намеряет детям ложкой, скажет по сколько ложек в день класть, чтоб сварить мучницу. Спали на полу. Зина простыла, долго кашляла и все думала, что умрет, поэтому братику давала побольше мучницы: пусть хоть он живет.

Александр Михайлович, демобилизовавшись, продал дом колхозу (сейчас он является недвижимостью колхоза им. Ленина), перевез семью в Онегу. Зина в это время училась в Архангельске в педучилище, новость эту встретила со слезами: жаль было своего дома, деревни, всего, что окружало ее с рождения.

Окончив педучилище, Зинаида Александровна работала воспитателем, заведующей детским садом, заочно училась в педагогическом институте на филологическом факультете, по окончании преподавала русский язык и литературу. Много проводила открытых уроков. Ученики, которые для нее до сих пор девочки и мальчики, помнят требовательную, но справедливую учительницу, поздравляют с днем рождения. В день семидесятилетия, я помню, был звонок из Парижа. Дороже подарка для учителя и не надо. Детям, обучению их родному языку, отдано 44 года жизни.

В.И. Родионова, газета «Онега», №58, 29.05.2012.

В.И. Родионова