Воспоминания о Гражданской войне Красного партизана Хлопуновского Ф.С.

В партизанский отряд я вступил в августе 1918 года. Отряд был маленький, всего 22 человека, помню, что записался двадцать третьим. Командиром отряда был Попов Петр Алексеевич из Подпорожья. В отряде были крестьяне из Подпорожской волости, из Чекуевской (Мардинской) волости и несколько красногвардейцев из города Онеги, местных граждан. Подпорожская волость была в тылу врага, но партизаны сумели пройти на станцию Плесецкая, достали там оружие – винтовки, патроны, два пулемета, ручные гранаты и ехали на лодке по реке Онеге.

Водный путь от железной дороги (от ст. Шалакуша) к нам есть, но трудный – на пути большие пороги у Биричева и в Макромусах. Ездят в порогах только весной в большую воду, но партизаны сумели проехать в самую малую воду. Проехали партизаны на лодках мимо нас (т.е. мимо Городка) и остановились в селе Турчасово, в 12 километрах от моей деревни. В Турчасово я вступил в партизанский отряд, и мы поплыли дальше вниз по реке Онеге. Турчасово находится в 130 километрах от города Онеги, тогда занятого войсками иностранцев (с 31 июля).

В шестидесяти километрах от Турчасово находится село Чекуево. Здесь выходит к реке Онеге тележная дорога от железной дороги – путь от станции Обозерской до города Онеги. По этой дороге выходил от ст. Обозерской на реку Онегу небольшой, в несколько десятков человек, отряд красных – питерских железняков, занимал позиции в деревне Корельское (на 30-м километре ниже Чекуева). Но у ст. Обозерской шли бои, связь красного отряда со своей базой прервалась, и отряд отошел в Турчасовскую (Посадную) волость Так что когда мы поехали из Турчасово – красных войск впереди не было, а белоинтервенты, по слухам, находились около Чекуево. Проехали мы 50 километров и остановились в деревне Вазенцы. Это деревня на правом берегу реки Онеги, дальше на 9 километров до Чекуевских деревень проездной дороги по берегу реки нет, только лесные тропки.

На полтора километра выше, на левом берегу находится деревня Каска, здесь проходит почтовый тракт от Чекуево на Турчасово. Партизанский отряд занял постоянную позицию в деревне Вазенцы, поставили посты, пошли в разведку. В следующие дни в деревню Каску прибыл отряд железняков. Потом, тоже как-то вскоре, прибыл еще маленький отряд красногвардейцев. Вятский отряд – тоже в д. Каску. Вскоре после приезда в Вазенцы, командиром партизанского отряда поставлен Ларионов Александр Михайлович, а Попов П.А. ездил по деревням, собирал собрания, созывал на помощь, оратор он был очень красноречивый, проводил работу еще как член Уездного Исполкома.

Я был поставлен наводчиком на пулемет. На позиции в деревне Вазенцы, мы стояли до половины октября месяца. За это время вступило много новых партизан, не один десяток из Турчасовской (Посадной), не один десяток из Прилуцкой волости. Всего конечно не вспомнишь, не перескажешь, что пережили. Очень трудно было с продовольствием, так как база была очень далеко на ст. Плесецкая. Расстояние-то до Емцы 140 километров, да еще поездом надо 40 километров. Хлеба с базы почти не получали, а ходили по деревням выпрашивать кусочки. Сильно болели испанкой, умерло от этой болезни людей не меньше, чем убито в боях.

Крупных боев было три. Один раз мы ходили в наступление – партизаны по правому берегу, а Вятский и железный отряд наступали на Чекуево. Во время перестрелки был убит командир Вятского отряда Шишкин, и это повлияло на исход боя. В этом бою был убит железняк Гончарик, у нас тоже был убит один партизан. В Чекуево стояли иностранцы, больше как будто было англичан, но были и американцы, французы, итальянцы, сербы, поляки и т.п. Они тоже два раза вели наступление, но были отбиты. Один раз они шли в наступление со всем обозом, настолько были уверены в своем превосходстве. Мы смотрим из-за реки, что такое? Какие коровы показались, какое стадо? А это оказывается лошади, обоз, идет наступление на Каску. Подпустили мы и начали бить из пулеметов через реку, да из Каски поддали жару – открыли стрельбу по ним и забегали они кто куда. После их бегства осталось 18 убитых, у красных убито было двое.

Еще надо вспомнить такой случай. Однажды мы после боя нашли в овраге у Вазенец раненого англичанина – был ранен в ногу двумя пулями (из них одна пуля была из берданки). Нашли его, перевязали раны, перенесли в комнату и стали с ним разговаривать. А один из наших партизан, Маркелов Павел Александрович знал английский язык. То что он знал язык – это у нас неудивительно, ведь у нас все мужики бурлачили, работали в лесной промышленности, больше всего в Петрограде (как тогда назывался город Ленинград). Работали не только на сплавах леса, а и в Новом порту – на отправке за границу досок, а там знание языка полезно. Вот стали партизаны спрашивать англичанина: зачем вы пришли к нам воевать? Он рассказал, что его обманули, сказали, что на Севере немцы воюют. Но тут, конечно ему объяснили, что на Севере немцев не было и не могло быть и все прочее. На следующий день пленного отвезли в Турчасово. Этот случай запомнился мне особенно, к тому, что мы тогда переживали, чувствовали. Ведь мы знали, что столько государств на нас идет, что у них вооружение-то лучше нашего, но мы верили в силу своей правды. И вот ясный пример с англичанином, как их обман-то рассеивается.

Деревни Вазенцы и Каска находятся на одном уровне со ст. Обозерской, на железной дороге белые приближались к ст. Емца, создавалась угроза окружения в далеком тылу, наступала глубокая осень, река могла замерзнуть и получится полное бездорожье. Поэтому красные отряды 17 октября отступили опять в Турчасово. Людей было еще немного. В Турчасово отряд начал быстро расти, каждый день приходило много добровольцев из местных деревень. Их Турчасовской (т.е. Посадной) волости вступило около 200 добровольцев – почти вся молодежь до 30 лет возраста, больше ста человек пришло из соседней Прилуцкой волости, много пришло добровольцев из Биричевской (Кирилловской) волости. В конце октября в Турчасово прибыли из города Вятки две роты мобилизованных красноармейцев. Создавался полк. Было общее командование, уже к приезду в Турчасово – была Онежская Боевая колонна, которая около 20 ноября превратилась в 159-й стрелковый полк 18-й дивизии 6-й армии. Сами красноармейцы называли: 159-й Онежский добровольческий полк. Командиром полка был Стриевский, а командир партизанского отряда Ларионов – назначен командиром батальона. Много онежан было командирами отделений и взводов. Роты стрелков были объединены в два батальона, создана общая полковая пулеметная команда, полковая команда разведчиков, хозчасть, штаб полка. В полку имелись подразделения, состоящие из одних добровольцев, со своими командирами – третья рота, пулеметная команда, команда разведчиков. Часть добровольцев была и в других ротах. Улучшилось снабжение продовольствием, обмундированием, количество пулеметов увеличилось, проводилась военная учеба.

Войска противников – части американцев стояли в деревне Кялованга, в 30-ти километрах от Турчасово. Между фронтами находилась Прилуцкая волость – десять деревень с населением около 3000 человек. Боев не было, бывала только перестрелка разведчиков при встречах на между фронтовой территории. Через два месяца, около 20 декабря, части противника несколько продвинулись, заняли деревню Клещево (около 20 километров от Турчасово). При этом из занятой деревни Клещево почти вся молодежь убежала к красным в Турчасово. Надо сказать, что много добровольцев пришло и раньше из этой деревни. Почти в те же дни, в конце декабря, 159-й полк был переведен на другое направление к деревне Кодыш, которая находится в 60-ти километрах от ст. Плесецкой, на тракте, идущем от реки Северная Двина.

Вскоре после нашего отъезда, около 1 января 1919 г. был бой у Турчасово. Об этом бое мне рассказывали соседи по деревне. Белые двинулись с артиллерийскими орудиями и обозами, подошли близко по обоим берегам реки Онеги. Опять создался отряд из крестьян Посадной волости – более пожилых возрастов. Это отряд прошел лесом, вышел в тыл к реке Онеге километров 6-7 ниже Турчасово и стал обстреливать. В результате белые поспешно отступили, едва успев увезти орудия, которые произвели только несколько выстрелов. При этом обоз с продовольствие, обмундированием и другим имуществом был оставлен в деревне Фехтальме.

Когда мы пришли в деревню Кодыш – войны не было: было братание с американцами. На передовой позиции, в двух с половиной километрах дальше деревни, у моста через речку Емцу, за рекой, на полянке спокойно стоял на виду американский часовой в тулупе, на нашей стороне растянуто на двух кольях красное знамя. Ну, мы группами к американцам не ходили, ничего им не кричали, а отдельные красноармейцы ходили к ним в окопы, приносили оттуда ром, раза три ром приносили. В последний день наши командиры Стриевский, Карпов и еще несколько человек выходили на середину моста, и тоже было, и со стороны противника, тоже вышло несколько военных. На второй день (канун нового года) противники повели наступление. У красноармейцев было такое мнение, что это действовали англичане, сменившие американцев ночью.

Утром, еще в потемках, начался сильный ураганный огонь из орудий, минометов, бомбометов, автоматов, (у нас минометов и автоматов не было). Отошли от речки Емца, потому что цепи противника начали обходить в тыл. Бои были несколько дней, были большие потери, несколько сот раненых и убитых. Белые занимали деревню Кодыш, но всех позиций взять не могли – красные остановились на опушке леса у деревни, где были старые окопы и блиндажи. Потом белые сожгли деревню, и ушли за речку, а красные стали укреплять эту позицию, где остановились. В лесу по обе стороны дороги сделали кольцевые окопы, кольцо примерно на полкилометра во все стороны. Трудно тогда было под Кодышем. Обмундирование хотя было подходящее – шинели, полушубки, ватные брюки, валенки, но стояли, то либо в хвойных шалашах, либо в сырых блиндажах и огня то сильно не разведешь, а время то было – самые морозные месяцы январь и февраль. И с продовольствием живот подтягивало – получишь мерзлую пайку хлеба, а до вечера трудно сохранить. А приварок был – сухая вобла, да чечевица на конец. Но стояли, не унывали, и больных как-то немного было. За это время крупных боев было два. В январе англичане на лыжах лесом зашли в обход нашего кольца в тыл на дорогу, захватили батарею, убили 17 лошадей.

Весь день до вечера мы сидели в окружении, но не дрогнули. В это время из деревни Авды (9 километров в тылу) подоспели резервы стрелков и пулеметчиков, и англичане убежали, оставив четырех убитых. При этом мы чуть не постреляли своих, наши пулеметы направлены вдоль дороги к тылу, там идет стрельба, а кто стреляет – в лесу не видно. Но с той стороны побежал к нам пулеметчик Махнов А.П., стали кричать, кое-как докричались, и обошлось благополучно. В феврале наш полк ходил в наступление, подошли к речке Емце, были сюда подтянуты орудия, но результатов тоже не добились. В конце февраля или в начале марта, 159-й полк был опять переведен на Онежское направление.

Здесь положение было то же самое, как в декабре. Позиция противника была в 20-ти километрах от Турчасово, в Клещево. Примерно через месяц красными была занята позиция в селе Прилуки, в 4-х километрах от Клещево. Фронт сомкнулся, между позициями была только деревня Канзапельда, в той жителей не было, а в остальных деревнях почти в каждом доме жили по-прежнему (в деревне с обеих сторон фронта). Старики, женщины и дети жили на передовой позиции, за окопами и колючей проволокой, помогали нам строить укрепления. За деревней Погостище стояло несколько трехдюймовых орудий. За это время был только один бой – белые пытались захватить деревню Хаялу, на правом берегу реки Онеги, была сильная перестрелка из винтовок и пулеметов, были убитые и раненые. Эта атака была отбита. Бывали перестрелки разведчиков, подойдут и начнут стрелять издалека. Обычно каждый день батареи обменяются несколькими выстрелами и этим дело заканчивалось.

Жили мы на Онеге можно сказать спокойно, почти как на отдыхе, а результаты оказались очень большие. В Клещево в 5-м Северном полку солдаты арестовали офицеров, и перешли на сторону красных. Перешли в организованном порядке, ничего не надо было и перестраивать, только даны были красные командиры взамен офицеров и присвоен номер полка – 156, и новый полк 18-й дивизии вместе с красными двинулся на белых и занял город Онегу. Это было вскоре после нашего отъезда на ст. Емцу. Здесь мы узнали о событиях в Клещево, но самих солдат 5-го Северного полка не видали, только получили от них подарки – английский табак, галеты и американские консервы с тушеным мясом.

На железнодорожном направлении 159-й полк все время находился в тяжелых боях. Передовая позиция, сильно укрепленная, находилась в девяти километрах от станции Емца. Здесь артиллерийский обстрел был каждый день. Из дальнобойных орудий бронепоезд «Колчак» каждый день обстреливал станцию Емца. В июле месяце красные делали наступление, были подвезены орудия, была артиллерийская подготовка, подошли к блиндажам белых, а разведка зашла в тыл и перерезала провода связи. Но взять укрепления не смогли, так как блиндажи были очень крепкие, и притом вооружение у белых было лучше, сильнее нашего: они стреляли из автоматов, а мы из винтовок. Потом белые вели наступление, стремясь занять станцию Емца, но успеха не добились. Много погибло наших товарищей у железной дороги. Один раз снаряд попал в пулеметное гнездо, убито девять пулеметчиков, все отделение – онежане Степан, Павел и Михаил Орловы и другие. Из пулеметной команды были убиты Маркелов П.А., железняки К. Цындин, Мельзе.

В августе месяце создалось тяжелое положение на Двинском направлении, и 159-й полк был переброшен на Двину. Ехали поездом через Вологду и Вятку до Котласа и пароходом до села Нижняя Тойма. Но пока мы ехали, части красных на Двине вырвались из окружения и помощь нашего полка не потребовалось. На Двине пробыли около недели и вернулись обратно. Пока мы ездили на Двину, белые заняли станцию Емца. Когда мы вернулись, бои шли у 416-го разъезда. Здесь мы заняли позицию, и в первый день боев я был ранен и отправлен в Вологду. После выхода из госпиталя, был в нестроевых частях в Вологде и Москве.

Записал А.П. Ляпунов.