Николай Павлович Попов, 1923 года рождения. Образование - среднее специальное. Боевые награды: Орден Отечественной войны II степени, 16 медалей. Во время войны был направлен в Соловецкую школу моряков. Учился 7 месяцев.

Из рассказа Николая Павловича:

«Подбирали в школу ребят с хорошими физическими данными, крепких и выносливых. Из Онеги со мной учились Черкасов Андрей и Петровский Виктор. Так последний, переплывал реку Онегу против города, туда и обратно. Всю войну прошел, а вот после пожил немного.

В марте 1942 года нас, молодых новобранцев, но уже одетых в морскую форму, на ледоколе «Седов» привезли к ледовой кромке Соловецких островов. Выгрузились, пешочком добежали до острова и построились в кремле.

Место расквартирования отвели в юго-восточной части острова. Если идти от кремля к нашим землянкам, то Переговорный камень будет по правую руку.

Занятия проводились в двухэтажном здании по левую руку от южных (центральных) ворот. Меня зачислили во вторую роту. Землянки строили сами. Принесли кирки, ломы, лопаты, видимо сохранившиеся со времен лагеря «СЛОН», и заглубились на метр в землю, а сверху натянули утепленные палатки.

Для обогрева в двух концах поставили печки «буржуйки», около которых день и ночь стоял вахтенный. Свободный от вахты курсант следил за топками и заготовлял дрова.

Летом того же года на Святом озере учились управлять морскими шлюпками, грести веслами. Время от времени с полной выкладкой (вещмешок, противогаз, винтовка) бегали на Секирную гору и обратно. Никто не хотел быть последним. К нам в роту попал курсант по национальности ненец. И однажды, прибежав на Секирную гору, у его винтовки не оказалось затвора. По пути следования обратно перерыли весь песок, но затвора так и не смогли найти, хотели парня судить военным трибуналом, но генерал-майор Броневицкий взял расследование под свой контроль. Дело замяли, а парня перевели на материк. Вскоре он поехал на Карельский фронт в составе оленеводов для перевозки оружия, боеприпасов и раненых.

Занятия по строевой подготовке проводил майор со звучной фамилией Суворов. Отличался своей требовательностью к курсантам. Не только строго спрашивал, но и сам умел показать краснофлотцу, как надо красиво и правильно маршировать. Не запинаться и не сутулиться, а шагать с высоко поднятой головой.

В сентябре того же года в кремле разместились юнги и стали изучать морские премудрости.

Мы же постигали азы устройства эскадренных миноносцев типа «Р»: «Разумный», «Резвый», «Разъяренный» и типа «Г» - «Грозный», «Громкий», «Гремящий». Последний в годы войны стал гвардейским кораблём. В составе его команды было много наших северян.

Изучали вооружение, дальность полетов снарядов, ходовые качества, другими словами, все, что находилось от киля до клотика.

В октябре 1942 года наш выпуск посадили в теплушки и повезли в Беломорск. Отсюда они поехали на Северный флот, а я попал на Балтийский. Служил на крейсере «С.М. Киров». Он защищал Ленинград от фашистов со стороны Финского залива. Часто приходилось стоять против Петропавловской крепости. Военные корабли всё время находились в движении, чтобы противник с Пулковских высот не мог прицельно их обстреливать. Через некоторое время я был назначен старшиной группы

сигнальщиков, должность ответственная.

Во время осады города гитлеровцы повезли дальнобойную пушку «Дора», которая супертяжелыми снарядами сильно разрушала здания и сооружения, вызывая пожары. От её снарядов погибло много людей. Мы неоднократно её обстреливали из своих орудий, но безуспешно. На следующий день она снова вела огонь по нашим укреплениям и заводам.

Беспрестанно в воздухе летали немецкие штурмовики или пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87». Мы их «жабами» прозвали. Наш флот от их попаданий потерял корабли «Октябрьская революция» и «Максим Горький». Позднее над важными объектами стали на тросах подвешивать аэростаты, мы их «колбасами» называли.

...Это случилось в 1943 году, утром. Немцы волна за волной бомбили наши корабли и другие объекты. Наверняка, не без умысла, мы остались без воздушного прикрытия аэростатами. Их, якобы, сняли для ремонта. На крейсере была установлена зенитная пушка «Эрликон» английского производства и два американских крупнокалиберных пулемёта. Из этого оружия во время боёв мы сбили не менее десяти самолётов противника. Хорошее оружие, ничего не скажешь.

Так вот, в этот день «Юнкерсы» нащупали воздушный коридор и бросились на нас. Мы, как могли, отбивались. Но две бомбы всё-таки попали в носовую часть корабля и корму, где и находились зенитные установки. От взрывов погибло более ста человек, но крейсер оставался на плаву и больших повреждений не получил. Через две недели ремонта на Балтийском заводе и наш корабль встал на боевое дежурство. Заменили погнутые стволы зениток и пулемётов, а экипаж пополнили личным составом.

Поиск неуловимой «Доры» продолжался. В один из туманных дней нашим разведчикам наконец-то удалось точно засечь её местонахождение. Оказывается, для обстрела города делалась временная узкоколейка. Пушку выкатывали, делали несколько выстрелов и вновь прятали под хорошим бетонным колпаком. Когда были получены точные координаты, наши крейсерские орудия сделали свое дело - «Дора» навечно замолчала. После снятия блокады часть наших кораблей перевели на Север и Дальний Восток. Я попал на Север в Печенгу на минный тральщик, которым командовал капитан третьего ранга А.Н. Бородавко. Снимали минные заграждения около Новой Земли в губе Белушья. Один из тральщиков подорвался на очень мощной мине из-за поломки прибора их обнаружения, а нас Бог миловал.

После демобилизации был назначен капитаном на пароход «Эльма», а потом принял «Лесопильщик» и, как сказано в его документах, «конструктивно-способное судно для буксировки несамоходного флота». Таким образом, на капитанской должности отработал более 30 лет. В Онежском морском порту работы хватало. Постоянно шли сухогрузы типа «Волго-Балт» под круглый лес, а большие корабли загружались пиловочником на экспорт».

Записал В. Киселев / О Нашем / 2005.

В.В. Киселев