В 17 вёрстах от города Каргополя, между трактами Пудожским и Ошевенским, лежит общество Красная Ляга, состоящее из семи небольших деревушек. Деревушки эти, окаймлённые полями и прекрасными сосновыми борами, растянулись на протяжении семи вёрст. Вся местность, занятая деревушками Красноляжского общества, представляет из себя сухие сосновые боры с перемежающимися малегами и чистями. Куда бы ни устремился взгляд, он неминуемо встретит один и тот же ландшафт: бор, малег и чисть. Сырых, болотистых местностей здесь не встретить; болота двинулись дальше на север и северо-запад от Красной Ляги. Рек и озёр тоже вблизи нет; воздух здесь сухой, чистый, здоровый, — вообще, в отношении климатических условий Красная Ляга много выигрывает по сравнению с другими, болотистыми нездоровыми местностями, которыми так богата наша Олония.

Название своё Красноляжский приход Нифантовской волости Каргопольского уезда, видимо, получил от красной, т. е. красивой ляги, находящейся в 100-120 саженях от церкви, почти в центре двух смежных деревень прихода. Из компетентных источников известно, что в старину ляга эта никогда круглый год не высыхала и была довольно значительных размеров, судя по глубокой и широкой впадине, в которой в настоящее время вода задерживается только весной в половодье. Кроме рассказов старожилов об этой ляге, я нашёл по этому вопросу вот ещё какую заметку в церковной летописи прихода за 1866 год: «Ляга сия, — пишет священник этого прихода о. В. Ф. Покровский, — 30 лет тому назад никогда не высыхала, а ныне ни в какое лето воды в ней не бывает, и крестьяне сажают в ней брюкву, которая родится всегда хорошо». По наведённым мною справкам, запись эта подтверждается даже указанием признаков гряд, на которых хозяйственные красноляжане садили брюкву, до коей они, видимо, были большие охотники, что отчасти замечается и в настоящее время.

Есть предание, что ляга (лужа) стала высыхать после того, как в ней утонул один крестьянин. Достоверность этого факта доказывается документальными данными (Церковная летопись за 1886 год). На взгляд каждого развитого человека, этот факт не что иное, как странное совпадение, но красноляжане придали всему какой-то легендарно-мистический оттенок.

Вокруг ляги, теперь уже высохшей, расположены две деревни: Зенкова и Шейна с населением в 293 души, причём на деревню Зенкову приходится 135 душ, а на Шейну — 158 душ. До 1871 г. Красноляжский приход состоял из четырёх деревень: Зенковой, Шейны, Кучепалды и Максимовской, а в 1871 году к нему были присоединены две деревни Верхнечурьевского прихода: Раколовская и Часовенская, которые и в настоящее время входят в состав Красноляжского сельского общества.

В настоящей заметке я намерен немножко порассказать об обывателях этого «медвежьего уголка» и об их бытовом и экономическом состоянии.

Крестьянский быт и промыслы

Живут здешние крестьяне серо, бедно, грязно. Несмотря на обилие строевого лесного материала, избёнки здесь низенькие, маленькие, бедненькие, покривившиеся набок. В избах грязь, духота, особенно во время сбора обабков (масляков), вырастающих здесь в громадном количестве; по всей деревне носится какой-то особый, специфический запах.

Главным занятием крестьянина-красноляжанина служит хлебопашество. Хлеба здесь вырастает хотя и менее, чем в других волостях Каргопольщины, но по сравнению с другими уездами Олонецкой губернии очень и очень порядочное количество. Недаром, ведь, наш каргопольский уезд назван житницей родной Олонии. Кроме полевой культуры хлебных злаков, красноляжанин занимается ещё подсечной системой хлебопашества. Срубит мужичок подсеку, на следующий год выжжет виранды, т. е. срубленный прошлым годом молодой сосняк, и начинает распахивать новину. Много надо приложить усердия и терпеливого труда при распахивании новины: на каждом шагу соху встречает пень, камень и бесчисленное число корней. Но мужичок терпелив! Это терпеливое усердие в труде даёт ему насущный хлеб! Вот, наконец, новина распахана, выборонена общепринятой здесь допотопного изобретения бороной «смык» и готова для посева. Обыкновенно на первый раз сеют овёс, а потом несколько раз подряд рожь. Снимет мужичок два-три хлеба и бросает с таким упорным и тяжёлым трудом распаханную новину: он взял уже из неё все соки, необходимые для более или менее успешного и продуктивного выращивания хлебных злаков, и новина ему больше не нужна. Удобрять же новину не хватает навоза; его даже мало хватает и в поля по причине малого количества скота, содержимого красноляжанином. Средней руки мужичок держит одну лошадь, одну или две коровы, да ещё четыре-пять овец — вот и весь инвентарь его домашних животных. Да и скот здешний не отличается ни породистостью, ни каким-либо особо присущим ему качеством. Коровёнки маленькие, тощенькие, молока дают мало: 3-5 кринок от коровы в удой. Зимою коров кормят по большей части овсянкой, сено же даётся изредка, в виде лакомства, ибо сено мужичок сбывает чужой скотине, преимущественно каргопольской мещанской и купеческой. Безлошадников и бескоровников здесь тоже найдётся. Нередко у такого крестьянина на руках целая орава ребятишек, а на дворе ни одной «животины», — поневоле бедные ребятишки обречены на хронический голод и глотание слюнок при виде, как другие дети лакомятся вкусным, здоровым, сдобным куском.

Есть два-три крестьянина из всего Красноляжского общества, у которых вырастает хлеба в пять, семь раз более рядового красноляжанина, но это уже будут богатеи, кулаки, зажавшие в свою руку всех своих соседей. Хотя и у рядового красноляжанина вырастает хлеба порядочное количество, но у большинства, если не у всех поголовно, не считая богачей-кулаков, не хватает на год хлеба своего сроста. Это явление находится в тесной связи с неуменьем освободиться из под гнёта своего собрата крестьянина-кулака, каким-то фатальным желанием добровольно лезть под ярмо кулака, хотя, по-видимому, есть тысячи причин выйти с честью из борьбы с наглым обирательством населения на законном основании.

Вырос у мужичка хлеб, сжат и убран, пора за молотьбу приниматься. Затеплились на задворках овины, потянуло на деревню дымком, а поутру, то глухие, то звонкие удары цепа, по-здешнему привуза, возвещают, что началась молотьба. Рад мужичок своему трудовому хлебцу, благодарит горячей молитвой Создателя за ниспосланный урожай.

А кулак тут как тут!

— Ну-ка, ты, Степан, Иван, Емельян, привези-ка должок-от! Вперёд, ведь, видаться нужно!

И потянулись к дому кулака кровью и потом добытые возы хлеба. За бесценок принимает он за должок осенью трудовой крестьянский хлебец, навалит амбары так, что ломятся от тяжести свежего, душистого зерна. Весной же этот самый кулак дерёт за хлеб двойную цену, да еще, прежде чем дать его голодному мужичку, он заставляет последнего пройти сквозь все мытарства унижения, вымаливания.

Не думайте, что кулака когда-либо мучит совесть при наличности его неблаговидных поступков, нет, он считает себя справедливым, мнит себя „благодетелем" своих соседей.

Хорошо благодеяние!

И так идёт, из года в год: осенью мужичок за бесценок отдаёт свой хлеб кулаку, а весной втридорога выпрашивает его у того же кулака и из года в год голодует, бедствует, унижается, выпрашивает, как милости, за свои-то деньги, хлеба. А, ведь, мог бы мужик свезти хлеб, если у него имеется в нём излишек, в город и продать там по более подходящей цене, и рассчитаться с соседом-богатеем деньгами, а не зерном. Или же мог бы затянуть должок, понемногу расплачиваясь с „благодетелем» - соседом, — смотришь, и не пришлось бы на следующую весну кланяться „благодетелю" и унижаться перед ним. Но русский мужик — самый честный человек в расчётах с „благодетелями": перед ними они не хотят остаться неблагодарными и сваливают ему свой хлеб за полцены.

Красная Ляга, по преимуществу, общество земледельческое: основной и главной (чертой) статьёй бюджета крестьянина-красноляжанина служит хлебопашество. Как мною уже было сказано, хлеба своего вырастает, хотя и порядочно, но не хватает на круглый год по причине нерационального его сбыта. Приходится изыскивать другие источники дохода для полнения скромного хозяйственного бюджета. И вот мужичок пускается на различные промыслы, чтоб прокормить себя и семью. По окончании осенних полевых работ и обмолота многие из них закупают по мере возможности, сообразуясь со своим тощим кошельком, разного товару: щетины, шильев, гребеньев, крестиков, мыла, книжек лубочного произведения и таких же картин, колец, серег и т. д. и отправляются по сёлам и весям наживать копейку, а иногда просто кормиться. Ребятишки и бабы тоже, глядя на мужчин, забирают фунтов по 5-6-ти красок для окрашивания тканей домашнего льняного произведения и тоже бредут кормиться. Невзирая ни на какую погоду и жестокий мороз путешествуют эти коробейники в своих, ветром подбитых зипунишках, и весьма рады, если в день, кроме прокорма, останется чистого барыша гривенник, а в другой день и того не получишь, лишь бы самому прокормиться, не задевая своей убогой выручки.

Во многих местностях родной Олонии существует много отхожих промыслов другого рода: летом — бурлачество на сплавных реках и тяга барок на каналах, зимою — вывозка строевых лесных материалов и дров, а в Красной Ляге ничего этого нет; бурлачество здесь не привилось, или по причине довольно дальнего расстояния от сплавных судоходных рек и пристаней, или из желания улучшить своё хозяйство при большем количестве рабочих сил и привычке к земледелию, любимому занятию славянина, или же, наконец, из нежелания выглянуть подальше из своего „медвежьего уголка". Есть, правда, несколько человек, проживающих в Петербурге, но они так невидны в общей толпе, что считать бурлачество, как побочный источник дохода, нельзя.

Зимою у крестьянина свободного времени много: привезти воз сена для скота или для продажи в город, воз дров для отопления своей хатёнки — вот и вся дневная работа мужичка. Но все они уходят с "шильцем-мыльцем", а добыть-то что-либо на расходы хочется, да и сидеть без дела мужичок не привык, кроме самых отъявленных лодырей, и вот, крестьянин ищет себе сподручный заработок.

Благодаря массе свободного времени и обилию лесного материала, здесь развился кустарный промысел: выделка деревянных вещей для домашнего обихода. Кустари разделяются на несколько совершенно обособленных самостоятельных отраслей: одни из них выделывают корзины, короба и бураки из сосновых дранок, другие делают дровни и сани, третьи — подставки для цветов из кореньев и сосновых палок, четвёртые делают решёта и сита. Особенно много кустарей в деревне Кучепалде, составляющей почти половину всего Красноляжского прихода и удалённой от церкви на три с половиной версты. На самом же погосте и в смежной с ним деревне Зенковой более развито коробейничество и у некоторых крестьян позажиточнее — разъезды с товаром по ярмаркам. Возьмёт мужичок у кустарей-кучепал (так здесь называют жителей деревни Кучепалды) их изделий: коробов, корзин, бураков, решёт, а у кустарей-гончаров, обывателей дер. Гринёва, Панфиловской волости — горшков, мисок, корчаг, кринок, да прихватит в базарный понедельник в Каргополь деревянной посуды и отправляется на ярмарку за 70-100 и более вёрст от родины. На ярмарке не всегда удаётся сбыть весь товар, а везти его обратно домой или распродать остатки его себе в убыток не хочется, тогда мужичок отправляется торговать по деревням, всячески стараясь сбыть свой товар, нередко прибегая даже к торговле — мене. Иногда придётся удачно распродать остатки воза по сходной цене и заполучить новый воз товара, преимущественно изделий местного производства, не изготовляемого в Красной Ляге. Если ярмарка была в местности, богатой рыбой, красноляжанин закупает её целый воз и везёт на родину, зная, что там он продаст рыбу с хорошим барышом, благодаря отсутствию в Красной Ляге озёр и рек и сопряжённого с этим безрыбья. Заручившись каким-либо новым товаром, наш "купец" идёт домой, надеясь распродать свой воз на родине, конечно, с барышом, или же старается сбыть его попутно, по дороге. Иногда езда на ярмарку затягивается недели на две — на три. Некоторые мужички, захватив короб с товаром, попутно с торговлей, скупают кошек и собак; выделанную шкурку сбывают или на рынке в Каргополе, или купцам. Выше было сказано о крестьянах-кустарях деревни Кучепалды. С одной стороны, существование промысла, как побочного заработка, явление симпатичное, указывающее на желание поднять своё благосостояние, несколько улучшить ресурсы своего скромного бюджета, выйти из первобытного образа жизни и устроить её более или менее сносно, чисто, уютно, но с другой стороны, нельзя не пожелать более сознательного отношения к нему со стороны кустарей, более рационального ведения его. Дело в том, что кустарь, зарабатывающий в зиму 15-20 рублей, перепортит на ту же сумму леса, если не больше. Леса здесь, действительно, много, но беречь-то его всё-таки нужно: дерево — не гриб, не каждый день вырастает, и нецелесообразная порча леса достойна порицания. А истребляют лес здесь слишком уж безжалостно! Целые острова сосен и елей падают под топором мужика, часто без всякой видимой нужды в этом. Приедет, например, кустарь за материалом для своего изделия и без разбора срубает дерево за деревом, не зная ещё, пригодится ли ему данное дерево или нет. Кустари, плетёнщики корзин срубив дерево, распиливают, раскалывают его и пробуют, хороша ли будет „дрань". На изготовление драни необходимо дерево прямое, чтоб дрань сходила ровно, чисто, и не всякое дерево годится для этой цели. Не понравившееся дерево бросается кустарём тут же в лесу гнить. Практикуется у кустарей ещё такой приём: приезжает кустарь в лес, вырубает в дереве две зарубы в расстоянии 3/4 аршина одна от другой и затем скалывает «коровушку», т. е. выступ между зарубами. Если «коровушка» скалывается ровно, прямо по сердцевине, значит, дерево вполне пригодно для выделки хорошей драни и срубается кустарём. Конечно, не обходится тут и без ошибок. Когда же «коровушка» скалывается косо, криво, то это дерево не годится для выделки драни, и кустарь с лёгким сердцем отъезжает к другому дереву, оставляя раненое им гибнуть в медленной предсмертной агонии. Хотя мужик и знает, что дерево после такого эксперимента неминуемо должно погибнуть без всякой пользы для него и для соседа, но его это ничуть не тревожит, здесь жалости и благодарности столько же, сколько было благодарности и жалости к дубу у крыловской свиньи.

«У нас лесу ещё много; на наш век хватит, а после нас хоть трава не расти», — вот какой здесь взгляд на лес. И эта нехорошая черта присуща не одним только красноляжанам, а, к крайнему сожалению, всем, живущим вблизи больших девственных лесов. Только горький опыт, ведущий к недостатку леса, и может немного образумить нашего крестьянина от бесцельной порчи его.

Красную Лягу окружают, как выше было сказано, прекрасные сосновые боры вперемежку с малегами и чистями. Малегом здесь называется молодой, только что поднявшийся сосняк на месте когда-то бывшей здесь пахоты — новины, а частью так зовётся недавно заброшенная пахота, не успевшая ещё одеться молодыми сосновыми или еловыми деревцами. Лиственных лесов здесь вблизи деревень не встретишь по причине слишком сухой, мало содержащей влаги, почвы. Благодаря сухости почвы и обилию сосновых лесов здесь вырастает очень много рыжиков, обабков (масляков) и опёнков. Эти дары природы в виде рыжиков и грибов служат весьма доходной статьёй в бюджет крестьянина-красноляжанина. Годами здесь вырастает очень большое количество рыжиков, ещё более грибов, и вот здесь развился грибной промысел. При усердном занятии по сбору рыжиков в урожайный на них год один человек легко может заработать на рыжиках в 2-3 недели 20-25 рублей, а в года, когда спрос превышает предложение, ибо в зависимости от этого поднимается и цена на рыжики, можно заработать и значительно более. Рыжики появляются во второй половине августа и редко, когда раньше, и тянутся до половины сентября и далее, смотря по климатическим условиям данного лета и осени. Обабки же появляются в конце июля, в самый разгар жатвы. При первом появлении обабков целые ватаги крестьян наводняют лес: за каждым кустом, за каждой сосной слышатся ауканье, смех, крик, пение. Лес, как по мановению волшебного жезла, ожил и заликовал. За сбором обабков отправляются все, не исключая стариков и ребятишек, а женщины пока ещё заняты жатвой и идут в лес по окончании её. Обыкновенно подённая плата жнеям в это время увеличивается и иногда доходит до 50 к. и более. Но обратимся к сборщикам рыжиков. «Рыжичники», т. е. сборщики рыжиков, уходят, обыкновенно, в лес ещё до рассвета, чтобы предупредить соревнователей по сбору, что, однако, не всегда удаётся. Так как впотьмах ничего нельзя разглядеть, то сборщики, а особенно молодёжь, собираются большими толпами, раскладывают огонь, и начинается веселье: песни, шутки, хохот. А то молодые парни придумали особого рода развлечение, хотя и примитивное, но невзыскательная молодёжь, не обладающая изощрённым вкусом, занимается им с увлечением. Развлечение это состоит в следующем: находят два совершенно плоских камня; один из камней помещают вблизи огня, смачивают его слюной, поверх которой кладётся горячий уголь; вторым камнем разбивают уголь, а этот последний при сплющивании издаёт сильный звук, похожий на ружейный выстрел или разбитый на камне обухом пистон. Как видите, развлечение самое первобытное, но, в холодное утро, ёжась и дрожа от предрассветного холода, молодёжь довольствуется и этой примитивной игрой. С наступлением рассвета вся толпа расходится в разные стороны, стараясь побольше отыскать рыжиков. При сборе рыжиков надо иметь очень острое зрение и главное, навык в отыскивании рыжиков там, где бы неопытный ничего не нашёл. Без навыка немного насбираешь рыжиков, да и рыжики у такого сборщика, обыкновенно, солидных размеров — пожалуй, одного хватит троим на закуску. Красноляжанин не очень-то жалует рыжики такого сорта, благодаря их низкой ценности; крупный рыжик не имеет такого быстрого и ценного сбыта, как мелкий, и солится только для своей семьи.

У крестьянина же на первом плане заработок, и он старается отыскать рыжик помельче, покраснее, а поэтому и ценнее. Кроме острого зрения и навыка успешность сбора ещё обусловливается степенью запоминания мест, где рыжик более всего водится. Обыкновенно рыжики растут целым поездом, штук по 20-30 и более, но их всех не видно — они закрыты полусгнившими листьями, хвойными иглами и мхом. Отыскав рыжик, опытный "рыжичник" внимательно осматривает место, слегка разгребая мох и иглы, не найдётся ли где ещё рыжик-другой. Действительно, он редко ошибается и в большинстве случаев находит искомое в виде очень мелких, с серебряный пятачок и гривенник и очень ценных рыжиков. За утро, т. е. часов с 5 до 11-ти, умелый сборщик принесёт домой 3-5 фунтов рыжиков и фунтов 20-25-ть обабков. Рыжики дома сортируются: на носок, первый, второй и трети сорта, а обабки сваливаются в печь для просушки. Пообедавши и отдохнувши немножко, мужички плетутся в лес опять и на те же, уже обхоженные утром места, смотришь — к вечеру опять приносят домой такую же ношу. Опять идёт сортировка и сушенье. Носок — это самый ценный сорт: пуд его ценится от 8 и 10 до 12 рублей, а остальные сорта дешевле. Соседи богачи скупают рыжики, ещё раз сортируют, закупоривают в небольшие бочонки и отправляют в Петербург на продажу.

Обабков годами вырастает здесь великое множество, а ещё более того опёнков, и это доставляет мужичку заработок. Обабки идут в продажу в двух видах; в варёном и сушёном. Варят и солят, обыкновенно, самые мелкие, самые крепкие обабки, а сушат всякую дрянь, гнилые, червивые. Для сушки обабков приспособлены особые сушильни — обабочницы, а у кого нет их, так сушат в бане. Привезёт мужик с семьёю целый воз обабков и опёнков, насадит их на тонкие сосновые палочки, жарко-жарко истопит обабочницу или баню, сложит там на перекладинах палочки с обабками и оставляет их сушиться на ночь. Каких только обабков тут нет! На иной и поглядеть-то страшно, а не только есть, так много в нём червей, но все их сушат мужики, да ещё посмеиваются: "в Питере-то, мол, всё съедят!"

Пуд сушёных обабков ценится от 2 р. 50 к. до 4 рублей, а из пуда сырых обабков выходит 1-1 ½ фунта сухих. Несмотря на такой большой % убыли от сушения обабков, одна семья всё же успевает насушить по несколько пудов и заполучить лишний рублишко на расходы.

Сбор рыжиков, однако, не всегда оправдывает надежды мужичка — в иные годы их вырастает в ограниченном количестве. В такие годы, при всём усердии, не удаётся заработать на расходишки и уплату долгов „благодетелю", хотя в такие годы цена на рыжики стоит красная. Опять всё приходится выкраивать из хлеба, а весной идти к „благодетелю" на поклоны и нести к нему своё „хоботьё" в залог, ибо без этого „благодетель" ничего не даст. Волей-неволей приходится нести всё залишнее платье к кулаку на съедение моли. Нередко случалось мужичку получать от кулака вещь совершенно испорченную молью, а иногда и мышами.

Так и живёт красноляжанин, работает, не покладая рук, круглый год, и в результате имеет только насущный хлеб.

Народное образование, грамотность, школа

До 1852 г, по отсутствию источников, нельзя точно установить число грамотеев-красноляжан, но их не должно быть много. Из рассказов стариков видно, что изредка появлялись в Красной Ляге учителя в виде начётчиков — раскольников, по большей части филипповского толка. В 1852 году открыто было училище при церкви; училище это содержалось причтом поочерёдно в своих домах и совершенно безмездно. Факт существования такой школы доказывается тою же церковною летописью за тот же 1866 год, где сказано: «училище при церкви есть; оно открыто в 1852 г. причтом; помещается в

их домах безмездно. Со времени открытия его до 1867 года в нём выучилось до 30 человек.

Как видно из документов, за период пятнадцатилетнего существования причтовой школы в ней выучилось только 30 человек, что очень немного. Несмотря на малочисленность грамотеев-стариков, а также невысокий % учившихся в причтовой школе, всё же у красноляжан, видимо, являлось желание выучить своих детишек грамоте. Ранее, в силу отсутствия учителя и школы, могли выучиться грамоте только избранные, имевшие очень уж сильное желание научиться читать и писать, с открытием же причтовой школы явилась возможность учиться уже более широким кругам населения. Что крестьяне сознавали важность и необходимость грамоты в практической жизни, видно опять-таки из той же церковной летописи, гласящей: 1) К грамоте крестьяне расположены и против неё никаких предубеждений не имеют (Церковн. летопись за 1867 год). 2) К грамотности прихожане имеют усердие и без всякого принуждения отдают своих детей учиться. Что видно из числа обучающихся в церковно-приходской причтовой школе, а именно: в 1-ю половину 1868 года мужеска пола 19 и женска пола 3, в II половину 1868 г. мужеска пола 25, женска 5. (Церк. летоп. за 1868 г.).

За всё время своего существования причтовая школа, не имея собственного специального помещения, странствовала из одного причтового дома в другой. Общественных или казённых домов для причта не существовало, и члены причта жили в собственных немудрых домишках. Вероятно, за содержание в своих домах школы члены причта ничего не получали и содержание её являлось для причта чем-то вроде натуральной повинности, к тому же не из приятных. Архаический буквослагательный метод преподавания создавал в школе вавилонское смешение языков, от гула голосов, слагающих «буки-аз-ба-ба, буки арцы-аз-бра-бра» могла пойти голова кругом не только у учителя, а и у присутствующих при этом членов семейства. По рассказам стариков, у учителя Красноляжской причтовой школы, священника о. В. Покровского, жили сёстры-девицы. Когда им надоедал шум, производимый слагающими буквы учениками, они выгоняли учащихся из своей квартиры, после чего школа перекочёвывала к дьячку или одному из учащихся и оставалась там, пока хозяевам не надоедал шум учащих трёхсложку. В сторожке же церковной нельзя было поместить школу, так как первая была весьма мизерных размеров и очень стара. При таких условиях, конечно, школа не могла быть в цветущем состоянии, впрочем, и требования, предъявляемые к ней, были весьма примитивны.

Причтовая школа существовала около 28 лет, а именно с 1852 года по 1878 включительно. Правда, фактически школа существовала только до 1878 года, а в 1878 и 1879 гг. она числилась существующею только номинально, а не отправляла своих функций по отсутствию подходящего школьного помещения. Из церковной летописи видно, что за время с 1869 г. школа не видела в своих стенах свыше 21 ученика в год, а в среднем выводе на каждый год приходится приблизительно 16 человек. Для иллюстрации привожу здесь таблицу, составленную мною по летописным данным.

Под 1887 годом в летописи Красноляжского прихода помечено: «ученье в сём году, по неимению удобного помещения, было неудовлетворительное». Из того же источника видно, что в 1878 и 1879 году учения в причтовой школе вовсе не было, а в феврале 1880 г. здесь было открыто земское училище и причтовая школа покончила своё существование.

После всего сказанного о причтовой школе, перейду к изложению данных о Красноляжском I земском училище, как рассаднике грамотности среди населения Красноляжского прихода. Открыто оно было, как сказано, в 1880 году в нанятом от земства крестьянском доме. Первою учительницею сюда была назначена окончившая курс Епархиального училища А. П. Красноляжская, дочь местного дьячка. Учительствовала она здесь 3 года с небольшим, т. е. по 1884 г., а после неё была назначена Ю. В. Николаевская, занимавшая должность учительницы Красноляжского I земского училища до 1887 года. О деятельности этих учительниц нельзя сказать ничего определённого ввиду отсутствия документов, из которых бы можно было это установить. Число учеников, посещавших школу в эти годы, тоже нельзя точно установить, ибо экзаменационные списки и классные журналы за этот, а также и дальнейшие периоды времени утрачены. Из книги свидетельств, выданной инспектором 3-го района Ф. Г. Кименталь, видно, что в 1882 году окончило курс учения в Красноляжском I земском училище 3 человека, в 1883 г. — 5 человек, в 1884 г. — 7 человек, в 1885 г. — 5 человек, в 1886 г. — 3 человека, в 1887 г. — 3 человека, а всего за шесть лет было выпущено 36 человек со свидетельством на льготу 4 разряда.

В 1887 году была назначена новая учительница А. Е. Шиша, прослужившая в школе только один год, а вместо неё приехал учитель, из окончивших курс учительской семинарии, А. И. Фокин, служивший здесь до 1891 года. Из некоторых документов видно, что дело воспитания детей было им поставлено слабо. Заместителем Фокина является окончивший курс Олонецкой духовной семинарии Б. В. Громцов, после одного года учительства ушедший в батюшки, а в Красноляжское I земское училище была назначена М. Е. Николаевская (ныне начальница Каргопольской женской прогимназии). Г. Николаевская занимала должность учительницы названного училища до 1894 г., а после неё служил М. Я. Митрофанов, занимавшийся около года.

Из вышесказанного видно, что учительский персонал Красноляжского I земского училища переменялся довольно часто: самый большой период учения при одном учителе выражается в четырёх годах, а трое из учителей служили здесь только по одному году. Понятно, при таком положении дел школа не могла быть на должной высоте. Частая перемена учителей не могла не отразиться на успехе школы в отрицательном смысле. Всем известно, что у каждого учителя своя манера преподавания, свои индивидуальные педагогические способности, различные взгляды на школу и т. д., ведь нельзя же всех на один аршин мерять. Всё это, мне думается, тормозило дело: дети, только что успевшие привыкнуть к одному учителю и его манере преподавания, должны были на следующий снова привыкать и обживаться с новым учителем. А деревенский ребёнок дикарь, он мало видел людей, а в силу этого он не сейчас подружится с новым учителем, почувствует к нему доверие и симпатию, уверует в доброжелательство к нему учителя. На первых порах дети приглядываются к новому учителю, следят за ним, скрытничают, а это последнее качество куда как некстати в педагогической практике. Ко всему этому надо прибавить, что, вероятно много влияло на успех школы отсутствие специального или хотя бы сколько-нибудь приспособленного для этой цели здания. Школа помещалась в неприспособленных крестьянских домах, где гигиенические и санитарные условия были невозможны. Маленькая, тёмная, со спёртым воздухом клетушка носила громкое название классной комнаты, про помещение же учителя и говорить не остаётся.

После Я. Я. Митрофанова учительницей была назначена окончившая Вытегорскую женскую прогимназию А. А. Богданова, остававшаяся на своём посту учительницы Красноляжского I земского училища дольше всех своих предшественников, а именно с 1885 года по 1905 год, т. е. 10 лет. Деятельность этой учительницы, как видно из документальных данных, аттестует её с хорошей стороны: почти каждый год она получала благодарность за усердие в занятиях и денежное пособие.

Заместительницей А. А. Богдановой является М. П. Самарина, учившая только около трёх месяцев, после же неё был учителем окончивший курс Олонецкой духовной семинарии П. П. Николаевский. У этого студента семинарии, очевидно, не лежала душа к школе, духовно-богословское образование тянуло его поскорей облечься в рясу. Отношение его к школе, по слухам, было халатное, что вполне естественно у человека, чувствующего себя в школе «не в своей тарелке» и имеющего другое призвание к учительству, но не в школе, а с церковной кафедры.

На освободившуюся после г. Николаевского вакансию была назначена учительница Л. Ф. Иок, состоявшая на службе в названном училище до 1907 года. В 1907 году она была перемещена в Красноляжское II земское училище, а на её место назначен я, В. И. Роев.

По моей просьбе, Каргопольская уездная земская управа перевела Красноляжское I земское училище в дом крестьянина Я. Пошлякова, как более отвечавший своему назначению. Надо заметить, что вследствие моего заявления о желании перевести училище в другой дом, где бы гигиенические условия более или менее были сносны, земская управа вошла в соглашение с крестьянином Пошляковым и переделала принадлежащее ему здание, предназначавшееся для школы, командировав для этой цели земского техника С. А. Насонова, под руководством которого и была произведена переделка старого здания. В этом старом здании школа уже помещалась два раза за время своего существования, но классная комната не была приспособлена для этой цели: она была очень мала, с русской печью, занимавшей много места, с очень маленькими окнами, не дающими столько света, сколько требуется и т. д. При переделке все эти мелкие по виду, но, в сущности, довольно серьёзные недостатки были устранены. Классная комната была увеличена в размерах, хотя и теперь всё же недостаточно просторна, окна тоже сделаны больше — световая их площадь составляет почти 1/5 часть площади пола; потолок был поднят до высоты 4 аршин от пола, русская печка заменена голландской, стены проконопачены паклей и оштукатурены.

Платит земство за школьное помещение 60 рублей в год при готовом (хозяйском) отоплении, поломытии и прислуге при училище.

За период своего существования с 1880 по 1910 гг. включительно Красноляжское I земское училище выпустило со свидетельством об окончании курса 136 человек учащихся обоего пола, причём громадный % из общего числа учащихся, окончивших курс, приходится на долю мальчиков. Всех мальчиков, окончивших курс, насчитывается 111 человек, тогда как девочек только 25-ть. Вообще, крестьянин-красноляжанин признаёт грамоту полезной и, пожалуй, необходимой только для мальчиков, для девочки же грамота считается излишнею роскошью. По мнению крестьян, девочка должна уметь вести немудрёное крестьянское хозяйство, и она уже привыкает и учится этому у матери с 9-10-летнего возраста. В небольших семьях, где рабочие руки на счету, девочка 10-12 лет уже деятельно помогает в хозяйстве: она уже умеет и прясть, и вязать, и шить — до ученья ли тут? Признавая грамоту для девочки излишнею роскошью, крестьянин не учит дочь и в целях ограждения от разных случайностей её нравственности: «Ещё грамотная-то девчёнка будет письма дружку писать», — это тоже один из мотивов не учить девочек грамоте. Но, так думали старики, молодые же красноляжан пускают учиться и девочек наравне с мальчиками.

Считаю нелишним для наглядности привести таблицу ежегодного состава учащихся в Красноляжском земском училище за время его существования по сохранившимся документальным данным.

Как видно из этой таблицы, число учеников за всё время существования школы не превышало 37 человек, тогда как во многих школах уезда, что мне достоверно известно, учащихся обоего пола набиралось по 70-80 человек.

Далее видно, что в первый год после открытия кончило курс 3 человека, в 1885 году всех учащихся насчитывалось 36 человек, а в последующие годы число их постепенно уменьшалось, и в 1890 году их было только 12 человек. Объяснить, почему это было так, а не иначе, я не берусь, хотя это постепенное уменьшение числа учащихся, мне кажется очень странным и ненормальным. Зависело ли это от учащего персонала или других причин — Бог знает!

После 1890 года число учеников опять возрастает, а 1897 год побивает рекорд в этом отношении: выше этого года (37 человек) число учеников не поднималось.

В 1898 году было открыто Красноляжское II-е земское училище в деревне Кучепалде, отстоящей от церкви и Красноляжского I училища в 3 ½ вёрстах и составляющей почти половину всего населения прихода. Естественно, число учащихся в красноляжском I земском училище ввиду этого факта, должно было упасть, что и случилось на самом деле (смотри таблицу).

Выше было сказано, что крестьяне-красноляжане не считали нужным учить своих дочерей, но теперь взгляд на это круто переменился; девочку учат грамоте наравне с мальчиками. В 1909 году их училось 10 человек, а в настоящем — 16, тогда как мальчиков 12-ть человек. Число мальчиков-учеников за последние года уменьшилось по причине открытия Раколовского земского училища, 3-го Красноляжского тоже, взявшего из района Красноляжского училища 3 деревни: Раколовскую, Максимовскую и Часовенскую. Ранее посещали Красноляжское I земское училище мальчики из деревни Медвежье Полуборской волости, но в 1909 году было открыто Прокинское земское училище, и ученики - «медвежинцы» перекочевали во вновь открывшееся, так как это было для них сподручнее. В настоящее время Красноляжское I земское училище обслуживает только две деревушки: Зенкову и Шейну, и число учащихся никогда не превышает 30 человек.

За время существования причтовая школа и Красноляжское I земское училище выпустили порядочное количество грамотных.

По степени грамотности деревни Красноляжского прихода располагаются в следующем порядке:

1) Зенкова — 60 % грамотн. всего населения;

2) Шейна — 44,3 %

3) Кучепалда — 43,8 %

4) Часовенская — 35,1 %

5) Максимовская — 32,7 %

6) Раколовская — 21,6 %.

Примечание: Процент грамотных был бы выше, если бы исключить из общего числа населения детей дошкольного возраста.

На этом я и кончаю свою заметку.

Учитель В. Роев.

Сообщения из уездов: Красная Ляга, Каргопольского уезда // Вестник Олонецкого Губернского Земства, 1910, №№ 21,22,24 (с небольшими сокращениями и разбивкой по разделам – Ред.)

В. И. Роев