*

КУПОЛА

ЕЁ ВИДНО ОТОВСЮДУ. Потому что она выше всех пурнемских строений и ещё потому, что построена умельцами на отшибе, на высоком берегу тихой, зеркальной речки. В ясные летние дни на закате солнца она купается своими куполами в холодной студёной воде и не понять, то ли это отражение, то ли она в самом деле упала с высокого обрыва и стоит опустить в воду руку, как почувствуешь шершавые бока брёвен трехсотлетней давности.

А лучше всего её видно с моря. Ещё нет и в помине земли, нет и самой Пурнемы, а купола её уже плывут вдали под белыми, словно пух, облаками. И не один, наверное, помор, увидев её, воскликнул: «Братцы, мы дома!» Помором в Пурнеме, кстати, с уверенностью назовёт себя каждый второй, ибо море здесь не увлечение и не коричневый загар в тёплые летние месяцы, а хлеб насущный.

ТЕПЕРЬ НИКТО УЖЕ НЕ ПОМНИТ, как звали его в миру. Для всех он был отцом Василием, по тому времени человеком просвящённым и лояльным.

Не сказать, что село было богомольным, но перед уходом в море каждый раз служили молебен и всплакивали женщины: а вернутся ли мужчины в отчий дом? И не все порой возвращались. Свидетельство тому - уже ставшие безымянными кресты.

Отец Василий одновременно был учителем, и два года церковно-приходской школы давали знания, достаточные по тем временам крестьянину и помору. В середине двадцатых годов он вдруг исчез бесследно. Понял, видно, что другие настают времена и ему тут делать уже нечего.

Жарким воскресным днем 1928 года председатель сельского Совета Иван Петрович Егоров на виду у всей деревни спилил кресты и водрузил над церковью знамя. Рёвом ревели бабы, недоуменно смотрели мужчины. Что будет-то? На святую обитель подняли руки.

В церкви обосновалась школа, а по вечерам тут наяривали на трехрядке, показывали деревне советские спектакли первые пурнемские комсомольцы Александр Шаньгин, Анна Горина, Пётр Сидоров, Дорофей Родионов. Избачом, полноправным хозяином церкви единодушно избрала молодежь своего вожака, неутомимого весельчака Александра Шаньгина. А первыми учителями стали Борис Моисеев и Клавдия Петровна Кубачина из деревни Кянда.

В 1936 году пурнемцы построили себе настоящую школу. Но когда она через два года сгорела, детвора опять вернулась под купола. В дни войны здесь был госпиталь, затем одну её половину заняли под склад, вторая стала пустовать.

ЗАВЕДУЮЩУЮ КЛУБОМ Тамару Алексеевну Кожевникову по привычке называют избачом. Какая же она заведующая, если клуба-то нет, а есть церковь без креста. Но как бы ни было, чуть не каждый вечер сюда идёт молодёжь и слышатся до ночи веселые задиристые частушки, гремит на всю округу музыка. Особенно многолюдно летом, когда съезжаются студенты да многочисленная пурнемская родня.

У Тамары Алексеевны редко бывают выходные. То нужно срочно провести репетицию - на носу праздник, а какой праздник без концерта? То боевой листок надо немедленно выпустить. А летом она, заместитель секретаря комсомольской организации учительницы Любови Ивановны Пачкуевой, вообще верховодит молодежью «на все сто».

Организация небольшая - четырнадцать человек. Но зато комсомольцы - Сережа Шамов, Николай Родионов, Саня Евстафьев, лихой гармонист Лёня Бушуев, Нина Родионова, Татьяна Воронина и другие - лучшие из лучших в деревне. Все как на подбор, что работать, что веселиться.

Слава о пурнемских самодеятельных артистах идёт далеко за пределы деревни. На последнем районном смотре вокальный ансамбль был признан одним из лучших в Прионежье.

ЗАТУХАЮТ ОГНИ В ДОМАХ. И лишь за деревней, на высоком обрыве продолжают светиться окна, доносятся оттуда весёлые, звонкие голоса молодежи.

Говорят, скоро в Пурнеме построят новый клуб. И тогда у старой церкви начнется другая, третья жизнь. Объявленная историческим памятником и взятая под охрану государства, она будет последующим поколениям навевать чувства любви к родной земле, к её прекрасной истории.

ДОЛЮШКА

С МОРЯ ДУЕТ тёплый влажный ветер. На берегу ни души, лишь ватага босоногих ребят с разбега прыгает в солоноватую воду и поднятые ими брызги, падают тяжёлым серебром.

Духота. И только здесь, в комнате, прохлада от свежевымытого пола, от чистых выбеленных половиков. Варвара Васильевна сидит, положив на стол большие натруженные руки, и смотрит в окно.

Возможно, она в эти минуты увидела наяву то далёкое, давно прошедшее время, когда вот так же с подружками ныряла в самую глубину, где от солнечных бликов дно казалось выложенным из золотых крупинок.

Но такое случалось не часто. В детстве у неё не хватало времени для праздничного времяпровождения и к морю она ходила не баловаться, а работать. Лодки, полные рыбы, выгружали все, от мала до велика. Живая рыба больно колола, резали руки полные короба. К концу дня тело ломила усталость, но всё равно собирались вечерами с подружками возле густого ельника на берегу и заводили хоровод. Расходились далеко за полночь. Осторожно, чтобы не разбудить родителей, поднималась Варя в дом и засыпала мёртвым сном. А утром спозаранку снова на работу.

В долгие зимние вечера убаюкивала она младших. Из-за них и в школу не попала Варя, хоть и хотелось. Так и сяк прикидывал старый рыбак: пошлёшь дочь в школу, некому будет присмотреть за ребятами, помочь матери. Грустно смотрела Варюшка вслед сверстницам, которые шли в школу мимо её дома. И хоть невелик возраст был у девчонки, но понимала разумом своим: выхода-то другого нет. Революцию Варвара встретила семнадцатилетней девушкой. Ушёл в партизаны брат, горой за власть советскую стояла вся их многочисленная семья.

В ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОМ вышла Варя замуж за середняка Павла Ефимовича Крюкова. Вдвоём обрабатывали они небольшое поле, а в оставшееся время ходили на паруснике в море за кумжей, камбалой. Через год она принесла Павлу сына - Николая, через два - второго, Ивана. Вместе с радостью прибавилось и забот. Труднее стало кормиться, как-никак - четверо. Поэтому коллективизацию встретили охотно. В числе первых снесли на общий двор нехитрые рыбацкие снасти и отвели скотину. «Хорошее было время,- вспоминает Варвара Васильевна.- Идешь на работу, как на праздник, сердце радуется».

Преобразилась деревня, звонче зазвучали песни на деревенских улицах. И вдруг война. Нежданно-негаданно пришла она и в дом Варвары Васильевны. Одним из первых ушёл вместе с группой односельчан Павел Ефимович. По утрам теперь выходили на работу втроем - сама и Николай с Иваном. А из ребят какие работники - одному пятнадцать, другому тринадцать. Да что поделаешь, надо... Ждали, как и все в эти трудные, тревожные дни писем, радовались им, а если их не было очень долго, терялись в догадках и перечитывали до дыр старые замусоленные треугольники-письма.

В сорок третьем ушел на фронт Николай, а в последний год войны - Иван. И стал некогда желанный дом постылым, в который ой как не хотелось возвращаться после многочасовой изнурительной работы. Собирались у кого-нибудь из подруг и вполголоса пели. На людях легче... А вскоре и радость пришла: Павел Ефимович вернулся. Полдня ходил присматривался, ругаясь про себя, что подзапустили хозяйство, хотя в душе и понимал, что винить-то некого, а на второй день заявился с утра пораньше к председателю за нарядом.

Сыновья, ставшие офицерами, продолжали служить в армии, но через несколько лет подали в отставку и тоже вернулись в родной дом. Николая пригласили работать в Пертоминск инструктором райкома партии. Там он и женился и, поддавшись уговорам жены, уехали к ней на родину, в Воронеж. Младший тоже теперь живет не дома, а на Урале. Но в редких письмах домой мать между строк улавливает грусть по дому, по дорогому с детства морю. Иногда они приезжают в гости, и тогда дом наполняется весёлым задорным смехом, неуемной вознёй малышей. В этом году они написали, что не смогут приехать, но сердце материнское ждет: а вдруг... И моет старушка срочно добела полы, стелит новые, только что из сундука, половики.

ТЕПЕРЬ КРЮКОВЫ оба на пенсии. У Павла Ефимовича сказываются военные раны и без нужды он уже не выходит из дому. Только по хозяйству кой в чём помогает, А Варвара Васильевна по-прежнему в силе, красит её румянец и в праздники она ещё не хуже молодых спляшет русского. В колхозе Варвара Васильевна одна из лучших тружениц и на всех торжественных собраниях председатель называет её имя первой. Этой зимой сагитировала она таких же, как сама, пенсионерок Марфу Ивановну Михайлову, Хавронью Григорьевну Крюкову, Инну Владимировну Суханову, Агнею Александровну Крюкову и четыре месяца жили они за деревней в рыбацкой избе и выходили по утрам ловить навагу. Да ещё как ловили! Одна Варвара Васильевна наудила двадцать центнеров при плане два. Немногим меньше дали колхозу и её подруги. Весной при подведении итогов облрыбакколхозсоюз наградил её грамотой и ценным подарком - шерстяной кофтой.

А летом Варвара Васильевна помогает колхозу в уборке сена, на других работах. Ещё ой как нужны хозяйству её опытные, привыкшие с детства к работе руки. Знают её в деревне и стар и мал, величают уважительно Васильевной.

Советская Онега. 13.09.1969.С.2.; 07.10.1969.С.3.

Я.К. Пеннер